Гадание на нефтяной гуще
Минэкономразвития скорректирует прогноз по цене нефти на текущий год со $115/барр. в среднем за год до $106‒108, сообщил министр экономического развития Андрей Белоусов после заседания экономического совета при президенте 20 июля.
В то же время в последние две недели был зафиксирован довольно резкий подъем цен на нефть. В качестве непосредственных причин наблюдатели сначала называли забастовку норвежских буровиков и решение парламента Ирана установить при определенных условиях блокаду Ормузского пролива, а когда норвежцы забастовку прекратили, то ‒ обострение обстановки в Сирии. При этом большинство долгосрочных прогнозов носят довольно пессимистический характер: так, популярный портал http://www.oil-price.net/ прогнозирует снижение цен на нефть сорта Брент до $90 за баррель в течение года и стабилизацию на этом уровне в течение ближайших 5 лет.
Прокомментировать эту информацию наш корреспондент попросил председателя Совета Союза нефтегазопромышленников России, председателя Комитета Торгово-промышленной палаты РФ по энергетической стратегии и развитию топливно-энергетического комплекса Юрия Шафраника.
‒ Юрий Константинович, а каков ваш прогноз?
‒ Нефть по-прежнему остается одним из основных энергоносителей, и ее доступность и цена в значительной степени определяют перспективы мировой экономики. Вместе с тем цена самой нефти зависит от комбинации целого ряда факторов: не только от экономики, но и от политики и прогресса в развитии технологий. Поэтому прогноз цены на нефть ‒ довольно сложное дело, и каждый раз, когда происходит резкий спад или подъем, для большинства людей это оказывается неожиданным. Тем более что иногда случайные текущие события воспринимаются как главная причина ценовой динамики. Даже те факторы, которые вы назвали, могут оказать какое-то влияние на сиюминутные колебания цен, но эти случайности надо отделять от истинных причин волатильности нефтяных цен.
Сегодня большинство прогнозов – гадание на кофейной, точнее, нефтяной гуще и выдача желаемого за действительное. Это касается как отечественных, так и зарубежных предсказателей. В то же время у нас в России, в Институте энергетической стратегии, была разработана многофакторная модель прогнозирования мировых цен на нефть. Оказывается, что в различные времена доминировали разные факторы. Так, примерно до 2003 г. доминировал фактор соотношения спроса и предложения. При этом в период 80-х годов вплоть до начала нового века тон на рынке задавала ОПЕК, которая своими квотами толкала цену вверх-вниз. Начиная с 2001г. рынок находился в эйфории от бурного роста китайского спроса и громких разговоров о возможном глобальном дефиците нефтяных ресурсов. Это привело к росту цен с 10 до 60 долл. за баррель и перетоку на фьючерсный нефтяной рынок больших капиталов.
Приток спекулятивного капитала подстегнул дальнейший рост цен и породил финансовый пузырь 2008 г. По некоторым оценкам, доля спекулятивного фактора достигала тогда 70% от цены. Отрезвление 2009 года оказалось недолгим, и уже в 2010‒2011 гг. деньги, предназначавшиеся для выхода из кризиса реальной экономики, вновь оказались на фьючерсном рынке, что и обусловило новый всплеск цен до 120 долл. за баррель. Именно такое развитие, кстати, было рассчитано на вышеназванной модели Института энергетической стратегии еще в 2006 году: два пика цен: 2008 г. ‒147 долл. и 2011 г. ‒ 125долл., разделенных провалом до 40 долл. в 2009 г. Один из вариантов дальнейшего развития ситуации, получаемой на модели, означал повторение обвала до 60 долл. в 2012 г., если бы финансовые регуляторы рынка пустили дело на самотек. Но они кое-чему научились и стали строже регулировать перетоки капитала.
Сегодня доминирующим фактором ценообразования на нефтяном рынке стали не просто интересы финансовых структур, а геополитика, опирающаяся на технологические возможности. Стремление США и Евросоюза обеспечить свою энергетическую независимость от импорта нефти из политически неустойчивого Ближнего Востока привело их к необходимости развивать собственные ресурсы: сланцевый газ и нефть в США, возобновляемые источники энергии в Европе. А это возможно только при достаточно высоких ценах на нефть (не ниже 100 долл. за баррель), что и было обеспечено не стихией рынка, а осознанными действиями по его косвенному регулированию. Поэтому волатильность рынка существенно снизилась, и ожидать каких-либо больших скачков вверх или вниз не следует. Диапазон возможных колебаний цен на пару лет сузился до 100 плюс-минус 10‒15 долл. Меньшие значения невыгодны для новых технологий освоения собственных ресурсов США и ЕС, а большие будут препятствовать выходу из экономической рецессии.
Сейчас новой, и, на мой взгляд, определяющей для мирового рынка тенденцией становится рост добычи нефти и газа в США. По данным Министерства энергетики Соединенных Штатов, добыча нефти в США в первом квартале этого года достигла самого высокого уровня за последние 14 лет. В то же время в этом году они ожидают общего сокращения спроса на энергоресурсы на 1%. Как показали последние события на Ближнем и Среднем Востоке (Ливия, Иран и т.д.), объем добычи в странах этого региона уже не оказывает столь решающего влияния на общую ситуацию на мировом рынке, как это было в период 1970‒1990-х годов. При этом в силу ряда причин (роста социальных расходов и внутреннего потребления нефти и газа в Саудовской Аравии и Катаре и роста добычи в Ираке) пространство для маневра ценами со стороны стран ОПЕК сократилось. В результате рост добычи нефти и газа в США и курс американского правительства на стимулирование добычи и технологического прогресса приобретает все большее влияние на уровень мировых цен.
‒ Можно ли считать текущие цены сравнительно комфортными для России, и есть ли вообще основания для панических настроений относительно перспектив нашей экономики и благосостояния населения, если цена нефти будет оставаться в этом диапазоне?
‒ Для России этот диапазон цен достаточно комфортен, но на краткосрочный период. «Хорошие» цены дадут возможность поддержать наш бюджет за счет нефтяных доходов, но будут дестимулировать необходимость формирования ненефтяного бюджета. Возможно, ориентация при формировании бюджета на средний уровень цен за прошедшие 5 лет (это всего 88 долл. за баррель при том, что бюджет 2013 г. проектировался на неоправданной эйфории высоких цен в среднегодовом исчислении в 115 долл. за баррель) будет излишне осторожной и вызовет необоснованные трудности с реализацией заявленных социальных обязательств. Резервный фонд, формируемый за счет дополнительных доходов от нефтянки, необходим, но не только для покрытия текущих расходов, а и для поддержки перехода России от чисто ресурсного (экспортно ориентированного) к ресурсно-инновационному развитию.
На мой взгляд, для нас дело не только в цене. Меня больше всего беспокоят два фактора. Во-первых, это возможное сокращение добычи из-за сокращения разведанных запасов. Пока действующее законодательство явно недостаточно стимулирует геологоразведку, и если здесь тенденция не изменится, то мы столкнемся с сокращением добычи в силу истощения действующих месторождений. Второй фактор еще более опасен для нашего нефтегазового комплекса. Это сокращение экспорта в силу сокращения потребления на нашем традиционном европейском рынке и наше отставание с внедрением на рынок Азии. Уже в ближайшие годы на рынки Китая, Японии и Индии планируют резко увеличить поставки нефти и газа производители Канады, Австралии и США. Конкуренция там обострится, и мы не сможем компенсировать потерю доходов на европейском рынке за счет азиатского. Я уже не первый год говорю о необходимости переориентации нашего энергетического экспорта на Азию, но пока за исключением некоторых шагов угольщиков и Роснефти назвать нечего.
‒ Какие, на ваш взгляд, меры следует предпринять, чтобы преодолеть или хотя бы нивелировать действие названных вами негативных факторов?
‒ Все они носят фундаментальный характер и, соответственно, требуют серьезных системных изменений в функционировании нашего ТЭКа. Я бы на первый план снова вынес опыт Норвегии, которая с началом освоения месторождений Северного моря предприняла радикальные меры по строительству с нуля современной отрасли нефтегазового сервиса. В их законодательстве был зафиксирован целый комплекс мер по стимулированию внутреннего производства оборудования. В результате буквально за несколько лет в стране родилась и бурно развилась отрасль по производству самого передового оборудования, и сегодня Норвегия в значительной мере компенсирует потерю доходов от сокращения добычи на месторождениях Северного моря за счет поставок нефтегазового оборудования буквально во все регионы мира, включая Россию. У нас эта отрасль была сравнительно высоко развита в СССР, а теперь находится в упадке, хотя база все еще лучше, чем то, что было в Норвегии в начале 1970-х годов.