Почему нас не допускают к месторождениям Курдистана
Сможет ли Россия вернуть свои утраченные позиции в Ираке и на всем Ближнем Востоке – известный российский журналист-аналитик по проблемам нефти Валерий Емельянов беседует с лидером влиятельной организации российских мусульман Аль-Хак (Справедливость) и движения национальной элиты «Наша Россия» Камилжаном Каландаровым.
– Как по Вашему, почему сегодня внимание крупных международных инвесторов в сфере энергоресурсов приковано, прежде всего, к Ираку, а вся международная политика вокруг этой страны, так или иначе, вращается вокруг нефтегазового вопроса?
– Ирак является сегодня одним из значимых факторов международной ситуации в углеводородноэнергетической сфере. И эта значимость велика, прежде всего, из-за недоразведанного и неиспользованного нефтегазового потенциала страны. По имеющимся данным, недра страны содержат до 115 млрд баррелей нефти (недавно было заявлено о пересчете национальных резервов до 143 млрд баррелей, однако этот пересчет имел место в изрядно политизированном контексте и требует дальнейшей верификации). Основные месторождения находятся близ города Басра на юге страны. Вторым по значению является нефтяное поле близ города Киркук на северо-западе.
По имеющимся данным, сегодня разведано около 80 из почти что 500 перспективных в геологическом отношении структур. В Ираке достаточно привлекательная геологическая ситуация на нефтяных месторождениях, и, по некоторым оценкам, себестоимость добычи нефти может составить не более 1 доллара за баррель, что может оказаться едва ли не самым низким показателем такого рода в мире. Это делает ее рентабельной даже при возможном низком падении цен на нефть в мире.
– Иногда создается впечатление, что в советские времена Ирак «присутствовал» в нашей стране в большей степени, чем сейчас. С чем это связано, и каков уровень российско-иракского сотрудничества в энергоресурсной сфере на сегодняшний день?
– Во времена СССР режим Саддама Хуссейна был политическим союзником Москвы, и отношения в экономической сфере теперь уже с постсоветской Россией основывались в значительной мере на запасе прочности времен СССР, хотя политический союз был уже и не таким однозначным. В последние годы Саддамовского правления главным проектом для российских компаний рассматривалось супергигантское месторождение «Западная Курна-2», расположенное на юге страны, в 100 км от главного нефтеэкспортного порта Басра. Объем доказанных запасов месторождения составляет около 6 млрд баррелей нефти. В 1997 году три российские компании, «ЛУКойл», «Зарубежнефть» и «Машиноимпорт», подписали контракт на освоение данного месторождения на условиях соглашения о разделе продукции.
Однако впоследствии иракский лидер перед лицом угрозы войны с западом требовал от Москвы занять более активную проиракскую позицию, угрожая, в конечном итоге, разрывом контракта по «Западной Курне-2». Так в итоге и случилось в 2002 году, хотя юридически Багдад не мог сделать это в одностороннем порядке, ведь в контракте имелся пункт, которым предусматривалась его возможная денонсация лишь в Женевском международном арбитраже.
Сегодня принято говорить о времени возрождения нефтяной промышленности Ирака после разрухи и застоя, вызванного вторжением западной коалиции. До 2003 года Ирак добывал 3 млн баррелей в сутки, из которых 2 млн баррелей шли на экспорт. Сегодня объем добычи находится на уровне 2–2,5 млн баррелей в сутки. В новой ситуации российско-иракское сотрудничество в нефтяной сфере продолжается. Можно сказать, что его локомотивом является по прежнему ЛУКойл, победивший в прошлогоднем тендере на супергиганта «Западная Курна-2». В составе международных консорциумов в стране работает также Газпромнефть (месторождение Бадра), участвуют в тендерах или проявляют к ним интерес ТНК-ВР, Татнефть. Однако действовать российским компаниям приходится в абсолютно иной инвестиционной ситуации в нефтегазовом секторе, чем при режиме Саддама Хуссейна. И эту ситуацию можно обозначить, как преобладание по значимости внутри- и внешнеполитических факторов и рисков над экономическими.
– В чем конкретно выражается эта ситуация?
– Приход во власть правительства, поддержанного в результате победы западной коалиции, по определению подразумевает, что в стране создастся более конкурентная ситуация. Маятник качнулся в пользу преференций по отношению к западным и китайским нефтегазовым гигантам, хотя это все делалось и делается по-восточному тонко. Однако, на наш взгляд, на определенных этапах это не происходило без прямого лоббирования.
Например, два года назад концерн Royal Dutch Shell получил очень выгодный контракт на условиях соглашения о разделе продукции по отбору и коммерциализации сжигаемого попутного нефтяного газа. Тогда многие источники указывали на бывшего вице-президента США Дика Чейни, известного своей близостью к концерну. Сохранили свое влияние и государственные компании Китая, также, как и российские, присутствовавшие в стране еще с Саддамовских времен.
Например, китайской CNPC удалось перезаключить с новыми властями соглашение о разделе продукции на месторождение аль-Ахдаб, с небольшим, правда, уровнем добычи в 90 тыс. баррелей в сутки. Китайские компании в целом желанные гости в Ираке, как и во многих других нефтедобывающих странах. Они представляют нефтесервисные услуги достаточно высокого уровня и по конкурентоспособным ценам, китайские квалифицированные рабочие ресурсы при этом менее дороги. Китайцы имеют опыт работы в нефтегазовом секторе в странах с острой политической ситуацией, часто не ограничиваются лишь сегментом разведки и добычи, но также параллельно реализуют и другие промышленные и социально значимые проекты.
Наконец, еще одним немаловажным обстоятельством является то, что таким образом обеспечивается возможный доступ к кредитным линиям китайских государственных банков, которые более «дешевы», чем займы от западных, преимущественно частных кредитных учреждений. Еще одним, немаловажным обстоятельством, для такой инвестиционно емкой и требующей значительных и долговременных вложений отрасли, как нефтегазовая, является наличие солидной правовой базы для регулирования отношений в данной отрасли.
Вкратце суть проблемы в следующем. Начиная с 2007 года в кулуарах парламента страны прочно «завис» новый закон об углеводородах, ранее одобренный правительством. Он должен был заменить прежний нормативный акт cаддамовских времен. Однако возникло противостояние между арабскими регионами страны и автономным правительством Курдистана, требовавшим для себя больших доходов от экспорта нефти из данного региона. И большей доли самостоятельности в управлении нефтегазовыми ресурсами. В ответ на это Багдад объявил нелегитимными соглашения о разделе продукции, заключенные курдами с иностранными компаниями, добывающими нефть в регионе (это международные «середняки» типа норвежской DNO или британской Golf Keystone).
Поскольку экспорт нефти в стране также находится в федеральном ведении, Багдад также перекрыл возможность экспорта из региона по трубопроводу Киркук-Джейхан (Турция). У этого политико-правового вакуума есть еще один аспект, по сути, позволяющий федеральному правительству варьировать формами контракта. С одной стороны, законами cаддамовского времени (которые вроде бы и действуют в отсутствии новых законов) предусмотрен формат соглашения о разделе продукции, более привлекательный для инвесторов и предусматривающий их долю в добытой нефти до 10%), с другой, существует взгляд, что в нынешних условиях действуют постановления и распоряжения министерства нефти. Это позволило провести тендер на нефтяные месторождения 2009 года на условиях не СРП, а т.н. нефтесервисных контрактов, предусматривающих компенсацию инвесторам их вложений по развитию месторождений и выплату компенсационного вознаграждения в 7–9 долларов с каждого барреля проданной в будущем нефти. При этом все сырье поступает в распоряжение Ирака.
Эта ситуация сказывается на крупных инвесторах, в том числе и российских – они не могут развивать свою деятельность в Курдистане, поскольку сразу испортят отношение с правительством в Багдаде (с этим некоторое время назад столкнулся такой гигант, как вторая по значению компания КНР Sinopec). Это, во-первых. Надо подчеркнуть, что российские компании уже интересовались возможностями работы в регионе, но далее предварительных шагов дело не дошло. А ведь регион обладает значительными резервами и, главное, логистическим потенциалом. В недрах региона, возможно, имеется, 45–50 млрд баррелей нефти и 2,83 трлн кубометров газа, который вполне мог бы решить такую важную проблему, как газобеспечение Европы через соседнюю Турцию.
Во- вторых, такая ситуация вынуждает иностранных инвесторов соглашаться на не самые оптимальные условия сервисных контрактов хотя бы уже для того, чтобы закрепиться на перспективном рынке Ирака. Хотя иракское правительство и государственные нефтяные компании понимают, что без иностранных инвестиций им не обойтись. Положение российских инвесторов становятся потенциально ненадежным, поскольку отсутствуют нужные гарантии и стабильность заключенных контрактов. Частью проблемы нефтегазового сектора, связанной с курдским вопросом, является и ситуация вокруг района города Киркук. Здесь находятся вторые по значению запасы нефти после месторождений юга Ирака. Провинция Киркук содержит 2,2% всех нефтяных запасов планеты на сумму более 10 млрд баррелей и к 2003 году давала 40% иракского нефтяного производства.
Традиционно этот район населялся курдами, однако в силу специфической национальной политики времен Саддама сейчас здесь проживает смешанное (в том числе в силу принудительной миграции) население – курды, арабы, туркмены, ассирийцы. Власти Курдистана желают проведения здесь референдума и воссоединения этого района с курдской автономией. Однако при этом неуклонно демонстрируют желание и возможность решить этот вопрос мирным путем.
К чести властей автономного Курдистана отмечу, что на данных территориях пока удается сохранять светский политический режим, основанный, в целом, на современных демократических принципах. Курдам также удается обеспечивать межнациональный мир. Например, в нынешнем составе парламента автономии пять мест предоставлено ассирийцам и туркменам.
– Что еще в Ираке можно отнести к тому, что принято называть «страновыми рисками» для инвестиций в сырьевой сектор?
– Еще одним аспектом политического характера, влияющим на инвестиционную ситуацию в нефтегазовой сфере, является отсутствие достаточного уровня безопасности, что может особенно ощутится после вывода из страны основной части западного воинского контингента. В стране действуют различные вооруженные группировки, представляющие как суннитскую, так и шиитскую часть населения страны (в том числе и отделение небезызвестной Аль-Каиды. Хотя в районе крупнейших нефтяных полей на юге Ирака установилось относительное гражданское спокойствие, этот фактор буквально недавно проявил себя в суннитской части страны. После того, как тендер на месторождение Аккас в западной провинции Анбар выиграл тандем концерна Korea Gas и компании из страны СНГ (Казахстана) Казмунайгаз, руководство провинции открыто заявило, что не признает этого решения, поскольку в тендерных условиях не были учтены интересы провинции. Местные политики объявили, что никак сотрудничать с этими компаниями не будут и не гарантируют им безопасности. А провинция Анбар является основной базой Аль-Каиды в стране.
Еще одно обстоятельство, которое необходимо учитывать, уже экономического плана – состояние нефтяной инфраструктуры страны. Большая часть трубопроводов нуждается в серьезной реконструкции, если не в полном обновлении. Необходима также реконструкция экспортных мощностей южноиракского порта Басра. Ведь иначе стране просто не достичь поистине амбициозных целей по добыче нефти. Министерство нефти планирует, что с учетом привлеченных инвестиций к нынешнему уровню ежесуточной добычи в среднем в 2,4 млн баррелей нефти в сутки будет добавлено еще около 9,6 млн баррелей к 2017 году. Это будет означать средний уровень ежесуточной добычи в 12 млн баррелей в сутки. С таким показателем Ирак серьезно потеснит таких нынешних лидеров мирового нефтяного рынка, как Саудовская Аравия, да и Россия тоже.
Исходя из всего сказанного, можно в общих чертах обрисовать и перспективу для российских компаний, пришедших или планирующих прийти в Ирак. Очевидно, что лидером российского присутствия в нефтяной сфере еще долго будет оставаться ЛУКойл: хотя бы потому, что компания разрабатывает супергигантское месторождение, а в нынешних экономических условиях страны, по-настоящему привлекательна лишь разработка «супергиганта». Газовый сектор Ирака пока малоинтересен для крупных фирм, во-первых, из-за ограниченных запасов, во-вторых, потому, что его планируется направлять не на экспорт, а напреодоление электроэнергетического голода страны, ну, и не последнюю роль играет пока еще сложный политико-правовой фактор. Доступ к возможно гигантским резервам газа Курдистана и их коммерциализация пока также лимитирован обстоятельствами политического характера.
Очевидно, что дальнейшая деятельность наших компаний в целом будет не быстрой, но обстоятельной. Нужно также признать, что иностранные компании сегодня в этой стране занимают более лидирующие позиции, с которых их трудно будет потеснить. В этой связи хотелось бы обратить внимание на недавно высказанное мнение председателя Совета Союза нефтегазопромышленников России (и председателя российской части Делового совета Россия-Ирак) Юрия Шафраника. Он сказал о том, что в Ираке следует входить не только в сектор разведки и добычи углеводородов, но также и в нефтесервис, и в инфраструктурные проекты в сфере энергетики. Во-первых, потому что в этих сферах Россия имеет передовой по мировым меркам опыт, хотя и подзабытый, а во-вторых, сегодня основные деньги зарабатываются даже не в добыче, а именно в нефтесервисе.
Действительно, если на сегодня в Ираке ясно, сколько энергосырья и как его добывать, то пока еще белым пятном на карте экономического развития страны остается потенциал превращения сырья в энергию и формирование соответствующей инфраструктуры. И здесь возможности для российских фирм могут оказаться даже большими, чем в нефти.
– И что нужно сделать для реализации этих возможностей?
– Это должны определить для себя все работающие в нефтегазовом секторе и смежных областях в зависимости от профиля своей деятельности. С точки зрения общественно-политического аналитика могу сказать, что, к сожалению, мониторинг и анализ ситуации в Ираке, да и других регионах планеты, играющих ключевую роль в энергоресурсах, у нас идет несколько отдельно экономическая аналитика, отдельно политическая, отдельно – профессионально-отраслевая. Однако представляется обоснованным, чтобы такая аналитика и экспертиза стала бы интегрированной. Особенно это касается стран и регионов мусульманского мира. Ведь ислам – это не только религия, но и целостная социально-экономическая система, охватывающая все сферы деятельности и, по своему, также и такую специфическую, как энергосырьевая.
В силу этого обстоятельства Аль-Хак и «Наша Россия» выступают вместе с рядом партнерских физических и юридических лиц (например, с Ассоциацией международного сотрудничества «Время и мир») c инициативой создания исследовательского центра «Исламский мир: энергоресурсы, экономика и общество». В рабочей группе центра сегодня уже есть компетентные специалисты, занимающиеся данной проблематикой, имеющие публикации преимущественно политологической, экономической и правовой направленности. Имеются информационные ресурсы. На первом этапе планируется аккумулирование результатов работы, имеющихся в наличии на данный момент, возможная публикация небольших монографий, представляющих собой «энергоресурные досье» стран региона.
Первыми, возможно, станут публикации, посвященные Турции и Ираку. Планируется проведение общественных мероприятий различного уровня – от рабочих экспертных семинаров до конференции. Это позволит впоследствии расширить спектр деятельности Центра и привлечь специалистов других профилей, в частности, технологического. В более отдаленной перспективе возможно и участие в практических, прикладных проектах по тематике деятельности Центра.
Полагаю, что данная инициатива может внести положительный и реальный вклад как в дело решения экономических конкретных задач, так и в развитие сотрудничества России со странами исламского мира и сообществами в этих странах.
Камилжан Каландаров – дипломат, доктор философских наук, член-корреспондент РАЕН, один из ведущих российских аналитиков по проблемам Центральной Азии и стран Каспийского региона, Государственный советник Российской Федерации, министр по инвестиционной политике Республики Калмыкия.