ВТО откачает нефть
Новая экономика выйдет из-под кнута конкуренции
На этой неделе правительство обсудит обновленный план адаптации нашей экономики к ВТО, сообщил директор департамента торговых переговоров минэкономразвития Максим Медведков, выступая на заседании «Меркурий-клуба». При его подготовке сломано немало копий. Но и цена вопроса того стоит ‒ выжить в той жесткой конкуренции, которую обещают нам условия присоединения к ВТО. И не просто выжить, а обновиться, стать сильнее, неуязвимее от набивших оскомину цен на нефть.
Это напряжение волнами проходило и по дискуссии в «Меркурий-клубе». Какой отрасли дать налоговые преференции, кто достоин субсидий, и не девальвировать ли нам рубль, чтобы защитить от импортной агрессии те товары, которые выпускает наша промышленность?
Сегодня пошел 55-й день, как Россия присоединилась к Всемирной торговой организации. И что, кто-нибудь почувствовал разницу? Но не спешите расслабляться. «Мы видим, что ничего не произошло: ни хорошего, ни плохого, ‒ говорит Медведков. ‒ Это подтверждает наш прогноз, что последствия мы будем ощущать в долгосрочной перспективе». То есть, рано или поздно накроет. И дело не в сроках, а в том, какими могут быть эти последствия. Катастрофическими? Когда придется закрывать не выдержавшие конкуренции предприятия. Или все-таки удастся вскочить на белого коня?
Открывая дискуссию, академик Евгений Примаков сразу расставил точки над «i»: «Ожидаемое после присоединения к ВТО усиление конкуренции нужно использовать для ускорения структурной перестройки российской экономики». И, судя по выступлениям участников дискуссии (среди них были представители правительства, депутаты, сенаторы, ученые, предприниматели), это не только главная цель, а, может быть, самый основной прок от ВТО.
За почти два десятилетия, на которые растянулся процесс присоединения к всемирному торговому клубу, нас приучили думать, что главная фишка здесь: во-первых, эффективная защита экспортного потенциала, во-вторых, приток инвестиций. «У меня это вызывает очень большое напряжение, ‒ не скрывал своих чувств председатель Совета Союза нефтегазопромышленников России Юрий Шафраник. ‒ Практически весь экспортный потенциал страны ‒ нефть и газ! А его защищать не надо. Теперь об инвестициях. Поверьте мне как бизнесмену. Мы отработали в девяти странах, с нуля делали проекты. Никого не интересовало ‒ в ВТО страна или нет. А только условия по проекту». Ключевым словом, по мнению Шафраника, остается «конкуренция». Но, по его мнению, там, в глубине души экономики, мы к ней не готовы, мешают старые болячки ‒ доступ к инфраструктуре и эффективность компаний и отраслей, не входящих в сырьевой прайд.
«По сути, вступлением в ВТО мы сами принуждаем себя к конкуренции и модернизации, ‒ рубанул правду директор Института Европы РАН академик Николай Шмелев. ‒ Купили себе кнут. А как мы его выдержим, никто сказать пока не может. По некоторым оценкам, страна получит выгоду от силы 3 миллиарда долларов в год. А что мы теряем? И почему мы так боимся обсудить единственное легальное средство защиты от принудительной конкуренции ‒ девальвацию рубля? Китай и Индия искусственно держали курсы своих валют ниже. Это, конечно, будет больно...» И обезболивающего, похоже, у академика нет. Как он сам признался: «Когда возникает вопрос, готовы ли мы к тем задачам, которые ставим, начинается чесание затылка».
Но метаться поздно. Мы уже в ВТО. И избежать ее было нельзя, если, конечно, не было цели «навсегда остаться на обочине мировой цивилизации». Таков общий пафос дискуссии. А раз обратного пути нет ‒ надо напрягаться и постараться получить максимум пользы. Госдума создала более 20 рабочих групп по всем отраслям, изучила их проблемы, сообщил глава Комитета ГД по экономической политике, инновационному развитию и предпринимательству Игорь Руденский. И что вы думаете? Примерно 18 отраслей, по его уверению, особой поддержки не просили. А две все-таки послали сигнал SOS. «Это сельское хозяйство», ‒ не открыл Америку депутат. Но тут же уточнил: «И то не полностью. Там нужны точечные меры поддержки. В следующем году на сельхозмашиностроение предусмотрено в бюджете на модернизацию 2 миллиарда рублей».
Вторая отрасль ‒ легкая промышленность. «Здесь ситуация намного сложней, ‒ напомнил Руденский. ‒ Таможенные ввозные пошлины сокращаются с 40 до 5 процентов. А на рынке уже примерно 80 процентов ‒ импортная продукция. Конкурировать будет тяжело». Легкой промышленности, по словам депутата, надо выделять львиную долю из 5 миллиардов рублей дополнительной господдержки на субсидирование процентных ставок. «Мы также вышли с предложением в правительство освободить отрасль на 5‒10 лет от налога на прибыль», ‒ сообщил глава комитета. Но не Христа ради, а при условии, «если эти средства предприятия будут направлять на модернизацию». Да и дальше возможны варианты.
Как заметил Руденский, «мы настроены поддержать реальный сектор экономики, и у нас для этого есть большие возможности в бюджете». Последнее заявление стало откровением. Хорошо бы так... Тем более что, по словам самого депутата, все отрасли заявили, что им необходимы дешевые кредиты. «В США их предоставляют под 0,8 процента. Китай дает под 0,5 процента, ‒ заметил Руденский. ‒ А у нас кредиты только дорожают. Ставка начинается от 12 процентов». И напомнил о пенсионных деньгах и средствах Фонда национального благосостояния. Их, по мнению депутата, можно было бы на возвратной основе предоставлять предприятиям. Центробанк мог бы их выдавать банкам под 3 процента, а те под 6 процентов. «К сожалению, сегодня эти средства размещаются нашим ЦБ менее чем под один процент», ‒ уточняет депутат.
На кого надо пролить этот или иной золотой дождь ‒ вопрос по-прежнему открытый. «Бессмысленно заниматься поддержкой, субсидиями текстильной отрасли, которая вынуждена на открытом рынке приобретать сырье. Своего хлопка, качественной шерсти нет, да и в ближайшем будущем не появится», ‒ предупредил заместитель председателя Комитета Совета Федерации по экономической политике Юрий Росляк. Он недавно вернулся из Иваново, где прошло заседание комиссии по мониторингу экономической системы в связи с вступлением в ВТО. Какой выход? Закрывать фабрики и плодить безработных или вбухивать деньги в заведомо неэффективное дело, продлевая ему жизнь ради социального спокойствия?
Чаще всего спор в контексте ВТО идет в этом русле ‒ какое из зол наименьшее. Росляк задал другой вектор. А почему бы на базе ивановского предприятия не построить комбинат по производству синтетического волокна? «Мы это волокно сегодня закупаем, ‒ пояснил сенатор. ‒ Комбинат загрузит и текстильные мощности». Дальше ‒ больше: «Создание технологических кластеров на конкурентных условиях, которые дает нам наша сырьевая база, не только в Иваново, но и в других регионах и отраслях». Собственно, это и есть та самая перестройка экономики, подумать о которой и предложил в начале дискуссии Примаков.
А искать возможности поддержки конкурентоспособности надо за пределами ВТО, считает советник президента академик Сергей Глазьев: «Это более широкая работа через банки развития, денежно-кредитная политика, обменный курс, финансирование НИОКРов, техническое регулирование». И в качестве аргумента одного из своих тезисов привел статистику, которая красноречивее любых комментариев: «Когда европейский ЦБ мановением руки вливает в экономику триллион евро, а мы 10 лет экспортируем нефть, чтобы его заработать, понятно, в этой борьбе на кредитном рынке мы несем чудовищные потери. По нашим оценкам, ежегодный трансфер, который наша экономика делает в пользу стран-эмитентов резервных валют, составляет 80 миллиардов долларов. Их мы просто дарим из-за неэквивалентного внешнеэкономического обмена по денежно-кредитным инструментам».