России санкции не страшны

В течение двух последних месяцев наш мир переменился. Рельефно обозначились позиции России, а также ее ближних и дальних соседей. Оказалось, что либеральная риторика международных отношений прикрывает государственный эгоизм и готовность отстаивать свои интересы с использованием любых доступных средств. В политический лексикон вернулось полузабытое с советских времен слово «санкции». И уже идут разговоры о том, как выдавить Россию с европейского рынка энергоресурсов.

На самом деле для нас это больной вопрос. Несмотря на постоянно звучащие мантры о переходе к несырьевой экономике, доля нефтегазовых доходов в федеральном бюджете в 2013 году выросла до 46,1%. Так что к любым попыткам ослабить позиции России в этом сегменте рынка надо относиться серьезно.

Однако это серьезное отношение не должно сопровождаться паническими настроениями. Анализируя громкие заявления политиков и публицистов, стоит прислушиваться к мнению специалистов.

По мнению председателя Совета Союза нефтегазопромышленников России Юрия Шафраника, нашим нефтегазовикам удалось сделать многое. Восстановлены объемы добычи советских времен. А по некоторым параметрам они даже перекрыты. Это очень серьезные достижения. Потому что на конец восьмидесятых годов прошлого века в СССР пришелся пик добычи, объемов бурения, строительства. На эти цифры, конечно, можно и нужно равняться. Но сейчас другое время и другие задачи. И на первое место вместе с новыми проектами выходит эффективность.

Это важно для российского нефтегазового комплекса, перед которым встал вызов в виде сланцевых углеводородов. Как считает Юрий Шафраник, бурный рост добычи сланцевых нефти и газа стал неожиданностью в первую очередь для неспециалистов. Те, кто занимался делом профессионально, видели, как в США идет разработка технологий, создание экономических стимулов. В итоге весь этот комплекс и привел к взрывному всплеску темпов добычи и к серьезному росту ее объемов.

Надо сказать, что еще сравнительно недавно у нас в политико-публицистических кругах считалось хорошим тоном принижать значение таких углеводородов. Говорили о том, что их добыча неэффективна, что сланцевый газ – это фантом, который ничего кроме проблем не дает. На самом деле такие разговоры принесли больше вреда, чем пользы. Сланцевые углеводороды – весомый фактор, влияющий, в том числе, и на мировой рынок. Американских инвесторов можно подозревать во многих грехах, но только не в бизнес-идиотизме. Считать они умеют хорошо и массовое вложение средств в предприятия с минусовой эффективностью обычно не практикуют.

Конечно, дело не в том, что сланцевые углеводороды какие-то необычные. Важнее весь тот комплекс технологических, экономических, политических мер, которые стоят за их разработкой. Хотя бы потому, что и нас ожидает нечто похожее. На самом деле разделение на «традиционные» и «нетрадиционные» углеводороды весьма условное. Мы тоже постепенно переходим к добыче так называемых тяжелых нефти и газа.

Теперь несколько слов об экономике.

Нефть – это глобальный продукт. Есть ее мировой рынок. Газ – это продукт пока еще региональный. Но перемены идут. И глобальный рынок газа тоже не за горами.

В такой ситуации вполне закономерен вопрос: сколько времени у нас осталось до наступления этих перемен и что мы можем сделать? По сути, какого-то подготовительного периода у нас нет. Заокеанский газ уже пришел в Европу. Ведь Америка потребляла и продолжает потреблять газ. Они просто заместили своим собственным, в первую очередь сланцевым продуктом, то, что получали со стороны. И эти поставляемые раньше в США объемы поступили, в том числе, и на европейский рынок. То есть, Катар перестал поставлять в Америку и стал везти газ в Европу. В результате нам пришлось потесниться.

Причина – в эффективности. Сланцевый газ – это не какое-то чудо. Он появляется пусть из других, но все же скважин. А главным в нефтегазодобыче по-прежнему остается бурение. Так вот, в США сейчас бурят около 100 млн метров в год. Причем американцы увеличили эти объемы практически вдвое (с 55–60 млн метров) за семь лет. Поэтому они и получили серьезный эффект.

Но с другой стороны, вряд ли Соединенные Штаты смогут за счет добываемых на собственной территории углеводородов снизить зависимость стран ЕС от российского газа. Политическое желание, конечно, есть. Но здесь срабатывает экономика. Газ, привезенный из-за океана в Европу, не будет стоить дешевле, чем российский. А цена играет здесь первостепенную роль. Весь вопрос как раз и заключается в том, насколько ее нужно уронить, чтобы нам невыгодно стало поставлять свой газ европейцам.

Кстати, если вернуться к США, то они за семь лет благодаря интенсивной добыче сумели вдвое снизить его цену для промышленных предприятий и благодаря этому оживили свою индустрию.

Сможет ли в сопоставимых размерах снижать стоимость газа Европа – вопрос открытый.

Но все вопросы, связанные с энергонезависимостью США и стран Европейского союза политизированы настолько, что иногда за броскими фразами вообще теряется их смысл.

На самом деле к большему вызову в глобальной энергетике надо готовиться со стороны Ирана и Ирака. Недавно ЛУКойл запустил одно из крупнейших иракских нефтяных месторождений. Оно может дать нефти столько, что экспортные возможности Ирака возрастут в 3‒4 раза. И это только один проект. А всего в этом регионе их пять. И не будет ничего удивительного в том, что через год-другой Ирак будет добывать не два с половиной миллиона баррелей в день, а восемь. Тогда все сегодняшние разговоры никто и не вспомнит.

Да и сам вопрос с санкциями для нас, по существу, определяет только одно: производим мы сами ту или иную продукцию или не производим. Призывы к инновационной экономике за редким исключением остаются просто призывами, а большинство высокотехнологичного оборудования мы по-прежнему закупаем за рубежом. То есть, рассуждая линейно, если США и ЕС откажутся нам его продавать, мы будем в своем развитии отброшены далеко назад.

На практике дела обстоят несколько по-иному.

Если санкции будут идти в нарастающем варианте, пострадают все стороны. Нам будет закрыт путь к высокотехнологичной продукции, американцам и европейцам – к тем деньгам, которые мы за нее платим.

Тем более что для нас остается вариант покупать такую продукцию через третьи страны, например через Китай. Здесь, кстати, Европа может проиграть больше России. Потому что ей до газовой независимости пока очень далеко, а заработанные за поставки углеводородов на европейских рынках деньги мы станем тратить не в странах ЕС, а в Китае. Вопреки широко распространенному мнению, продукция китайской промышленности не так уж сильно уступает по качеству американским и европейским конкурентам.

Понятно, что на первых порах будет нелегко. Но и не драматично.

Дело по большому счету даже не в санкциях. Задача производить все больше импортозамещающего оборудования на российских предприятиях остается в любом случае.

Мы много об этом говорим, но создается такое впечатление, что здесь не хватает какого-то побудительного толчка. Кто знает, может угроза введения санкций заставит нас по-другому взглянуть на актуальность этой задачи.