Сланцевая революция

Три дня с раннего утра до позднего вечера в столичном Центре международной торговли рассуждали о нефти и газе. При существующей в России фискальной системе наша страна, имея богатейшие запасы, вполне может остаться без энергоресурсов.

Сможем ли мы теперь догнать и перегнать Америку?

Первый Национальный нефтегазовый форум уже назвали событием года. В его рамках прошли четыре пленарные сессии, восемь конференций, а также Круглые столы и семинары. Одних докладов на злобу дня прозвучало полторы сотни. Остаётся только надеяться, что предложения участников форума лягут в основу столь ожидаемых правительственных решений. Но обо всём по порядку.

От успехов ‒ к проблемам

‒ За 12 лет добыча нефти в России выросла более чем в полтора раза, на 200 миллионов тонн, ‒ излучал явный оптимизм Александр Новак, министр энергетики РФ. ‒ Наша страна стала абсолютным лидером, мы добываем сегодня каждый восьмой баррель нефти и каждый пятый кубометр газа. За прошлый год в России переработано 270 миллионов тонн нефти, это максимальный показатель со времён СССР. Инвестиции в нефтедобычу увеличились в 7 раз, в нефтепереработку ‒ восьмикратно, в газовую инфраструктуру ‒ в 12 раз. Доля нефтегазовых доходов в бюджете страны превышает 50%, а в экспорте ‒ и вовсе две трети.

Однако министр не стал зацикливаться на успехах. И вскоре перешёл к проблемам. В мировом ландшафте, по словам докладчика, происходят судьбоносные перемены. Новые технологии открывают доступ к огромным запасам углеводородов, которые ранее считали неизвлекаемыми. За последнюю пятилетку доля сланцевого газа в США выросла в 10 раз. Высвобождаемый американский уголь вытесняет российский газ с европейских рынков. Снижается зависимость США и от импорта нефти. На долю сжиженного природного газа приходится уже треть мирового рынка. И здесь мы откровенно отстаём. Возможность глубоководной добычи газогидратов, запасы которых в тысячи раз превышают запасы традиционных углеводородов, способна стать ещё одной причиной революционных изменений в энергетике и дальнейшего снижения зависимости от российского импорта.

Какой же выход? Александр Новак предлагает создавать специальные, в том числе и налоговые условия для повышения конкурентоспособности бюджетообразующей отрасли, внедрения инноваций и выхода на новые месторождения.

Сродни взлетающей ракете

Хорхе Монтепек, директор американского агентства Platts, подтвердил: благодаря сланцевой революции цены на газ в США становятся «очень низкими». Они в полтора раза меньше, чем в России. В результате американские газодобытчики, преимущественно мелкие и средние компании, вынуждены осваивать добычу более дорогих видов топлива ‒ пропана, бутана, этана и сланцевой нефти. Последняя в США, по признанию американца, очень лёгкая и качественная, практически без примесей серы. Лучше сырья для производства бензинов и топлива не придумать. В результате страны, которые поставляли в США тяжёлую нефть, столкнулись с обвальным падением экспорта.

‒ Мы видим в США просто экспоненциальный рост добычи нефти, который подобен траектории влетающей с космодрома ракете, ‒ едва сдерживает эмоции заокеанский гость. ‒— Platts предрекает очень серьёзные инвестиции: 7 миллиардов долларов в добычу сланцевой нефти. Кроме того, ещё 26 миллиардов долларов будут вложены Индией, Китаем, другими иностранными инвесторами. Это только ускорит революцию сланцев в США. Ресурсы месторождений огромны! При этом дешёвый газ всё больше используется в качестве топлива для электростанций, отопления домов. Тот же бензин постепенно уступает место дешёвому газу.

Газ не сольёшь

Далее к микрофону вышел Виктор Зубков, в недавнем прошлом вице-премьер российского правительства, а ныне председатель Совета директоров Газпрома. «Мы сегодня много говорим об Америке, ‒ заметил докладчик. ‒ И это не случайно. Ещё пять лет назад рассказы о сланцах вызывали большой скепсис. Тем не менее, США сегодня добывает столько же газа, сколько Россия. Они активно строят газоперерабатывающие заводы. Если у нас 29 заводов перерабатывают 74 миллиарда кубов газа, то в США 579 заводов перерабатывают 478 миллиардов кубов! Америка из импортёра газа уверенно превращается в крупнейшего его экспортёра. Я недавно был в Катаре, и тамошний премьер-министр жаловался, что сланцевая революция поломала весь рынок. Катар, который держит 31% мирового рынка сжиженного природного газа, треть экспортировал в США. Теперь эти объёмы приходится пристраивать в других регионах мира».

‒ За прошлый год группа «Газпром» сократила добычу газа более чем на 26 миллиардов кубов, ‒ сокрушается Виктор Зубков. ‒ При этом экспорт сократился на 18 миллиардов кубов. В этой ситуации серьёзное внимание мы должны уделить потреблению газа внутри собственной страны. Правда, здесь возникает ряд проблем. У нас накоплена очень большая задолженность за газ потребителей, прежде всего предприятий ЖКХ, ‒ 143 миллиарда рублей. Мы говорим этим регионам, что не будем продолжать их газификацию. Тем самым ещё раз наказываем население. Второй вопрос ‒ переход на газомоторное топливо. За прошлый год наш транспорт потребил всего 388 миллиардов кубов газа, а в США, Индии, Китае потребляют десятки миллиардов кубов. В Пакистане абсолютно весь общественный транспорт работает на сжатом газе. Я не понимаю, как наше село может выдержать 32 рубля за литр дизтоплива!

Бывший вице-премьер призвал родное правительство последовать примеру своих коллег из других стран. В США из бюджета субсидируют до 80% так называемой дополнительной стоимости автомобиля, работающего на газе, а если строится автомобильная газонаполнительная станция, то налоговая льгота на оборудование достигает 100 тысяч долларов. Единовременные премии на переоборудование автомобиля выплачивают в Германии, Италии и других странах. Это не только экологично, но и экономически выгодно. Газ в разы дешевле нефтепродуктов. Раскрыл Виктор Зубков и причину, по которой россияне фактически саботируют реформы: в муниципальном транспорте дотируют всё, что израсходуют, а в сельском хозяйстве значительное количество топлива сливают на собственные нужды. «А газ не сольёшь!» ‒ подчеркнул докладчик.

Дело богов

Валерий Язев, президент Российского газового общества, первый заместитель председателя Комитета по природным ресурсам, природопользованию и экологии Государственной Думы РФ, добавил масла в огонь. За последние 12 лет он с коллегами-депутатами написал несколько законопроектов по газомоторному топливу, однако ни один из них правительство не пропустило.

‒ Хотим мы или не хотим, но ключевым игроком на энергетическом поле следующие 10‒20 лет будут США, ‒ прогнозирует депутат-газовик. ‒ Однако надо понимать, что добыча из сланцев далека от решения экологических проблем. Нас в Тюмени всегда стыдили за горящие факелы. Съёмки со спутников показывают: новые нефтегазовые провинции в США светятся, как огромные мегаполисы… Мир всё увереннее переходит на сжиженный газ. Только в Европе (это наш главный рынок, за прошлый год мы поставили туда 113 миллиардов кубов газа, упав на 8%) уже создано мощностей по регазификации на 173 миллиарда кубов, и загружены они пока наполовину. Впереди их загрузка, что в значительной степени подавит экспорт нашего трубопроводного газа. Трудно назвать успешным газовое соглашение с Украиной, президент которой издал Указ о неотложных мерах по европейской интеграции. Самым быстрорастущим будет рынок Азиатско-Тихоокеанского региона. Россия намерена закрепляться на нём за счёт поставок сжиженного газа, который будут производить на Сахалине и Ямале.

Валерий Язев предупреждает о жесточайшей конкуренции, которая нас ожидает. Ведь на газовом рынке активизировались Азербайджан, Турция, Туркменистан, Казахстан, Иран, Пакистан. Обретают реальные черты проекты TANAT и Nabucco West по поставкам газа из Каспийского региона в Центральную Европу. Продвигается проект трансафганского газопровода TAPI из Туркменистана в Индию. Серьёзную угрозу для нашего экспорта представляет проект газопровода из Катара на побережье Средиземного моря. «Управление недрами и климатическими изменениями во всех мифологиях считалось делом Богов, ‒ завершил своё выступление депутат. ‒ Но история человечества показала: если умело использовать инвестиционный и интеллектуальный потенциал, взаимовыгодно сотрудничать и упорно двигаться к цели, можно добиться немало».

Не сторонники быстрых решений

‒ Понятно, какая сложная задача ‒ продвижение российских интересов, ‒ рассуждает Аркадий Дворкович, вице-премьер, курирующий в правительстве топливно-энергетический комплекс. ‒ Как за счёт поддержания стабильного уровня добычи и переработки основных ресурсов, так и за счёт ресурсного обеспечения роста во всех секторах экономики. Не менее важная задача связана с обеспечением финансовой и бюджетной стабильности в стране. Естественно, речь идёт не о том, чтобы быстро получить необходимые доходы от ТЭК. Мы не сторонники быстрых решений. Мы рассчитываем на долгосрочную перспективу, нас интересует отдача от нефтегазового комплекса на годы вперёд. Это вклад в создание новых технологий как для самой добычи нефти и газа, так и для других отраслей.

По признанию вице-премьера, переход на газомоторное топливо ‒ далеко не единственная тема. Поставлены серьёзные задачи по развитию судостроения и машиностроения, созданию нового оборудования. «В нефтегазовом комплексе должны внимательнее следить за тем, что происходит с альтернативными видами топлива и энергии, ‒ наставляет куратор. ‒ Вкладываться в исследования и разработки по всем ключевым направления, иначе в какой-то момент можем прийти в тупиковую ситуацию и не иметь возможности для дальнейшего развития».

‒ На каждом совещании коллеги из компаний говорят, что главное ‒ определить и не менять правила игры, ‒ продолжает Аркадий Дворкович. ‒ Пусть эти рамки будут не столь комфортны, как хотелось бы для бизнеса, но по крайней мере они будут стабильными и понятными на годы вперёд. Тогда можно привлекать деньги на разработку месторождений, модернизацию нефте- и газоперерабатывающих мощностей, создание новых проектов. И в этом году мы нацелены, чтобы такие законодательные рамки в полной мере создать. Это касается налогов и пошлин, лицензирования добычи. Конечно, эти правила формируются при наличии существенной неопределённости на рынках вокруг нас и политического баланса. Скажу откровенно, мы не понимаем, в чём состоит энергетическая политика европейских коллег. Ещё вчера они говорили об экологии, а сегодня при производстве электроэнергии быстро переходят на уголь из США, который значительно дешевле российского газа. Экологические интересы сразу отступают на второй план.

Вице-премьер с высокой трибуны форума призывает зарубежных коллег жить дружно. «На те вызовы, которые есть, нужно отвечать путём взаимодействия между основными игроками в мире, а не путём борьбы. Борьба может привести только к новому энергетическому кризису, выход из которого будет очень сложно находить. Пока наши партнёры идут по сценарию борьбы», ‒ делает далеко идущий вывод Аркадий Дворкович.

Конкуренции в России нет

Юрий Шафраник, председатель Совета Союза нефтегазопромышленников России, предлагает участникам форума обсудить тему повышения производственной и экономической эффективности нефтегазового комплекса через призму развития конкуренции.

‒ Конкуренции в России нет! ‒ убеждён Анатолий Дмитриевский, директор Института проблем нефти и газа Российской академии наук. ‒ Если бы у нас была конкуренция, то Федеральной антимонопольной службе не пришлось бы регулировать цены на бензин. Руководителя товарно-энергетической биржи носили бы на руках, а мы 12 лет пытаемся запустить её работу, и у нас это плохо получается. Нас ожидает проверка на прочность. Если нефтяные компании не начнут внедрять инновации, то к 2020 году добыча нефти упадёт на 40‒50 миллионов тонн. Ведь активные запасы заканчиваются. Российская академия наук предлагает новые технологии, но они не востребованы.

В академии наук уже сегодня разработаны поистине прорывные технологии. «Я впервые заявляю с этой трибуны, ‒ повышает тон академик, ‒ если компании отдадут нам 10 тысяч простаивающих скважин, то страна дополнительно получит 20 миллионов тонн нефти. Мы продлим жизнь месторождениям Западной Сибири. Мы знаем, как забрать нефть из богатейших краевых запасов в истощённых месторождениях. Это помимо тех 20 миллионов, о которых я сказал. Мы создали экспериментальную установку замещения гидрата метана гидратом углекислого газа, что позволяет утилизировать углекислоту и получать газовый гидрат. Мы создали эффективную технологию, позволяющую добыть триллионы кубов низконапорного газа на Медвежьем, Уренгое, Ямбурге. Мы готовы в полтора раза повысить срок службы магистральных нефтепроводов. Нами открыты месторождения матричной нефти с запасами в 2,5 миллиарда тонн и высоким содержанием редкоземельных металлов. Если мы выйдем на технологии, позволяющие производить не старые продукты ‒ полимеры и полипропилены, а нанотрубки, наносорбенты, углеродное волокно, новое поколение катализаторов и композитных материалов, то будем получать прибыль в сотни раз выше. Россия сможет накопить гигантские финансовые ресурсы и обеспечить инновационные процессы во всех отраслях экономики».

Это ещё цветочки

‒ Сланцевые революции стали возможны благодаря сращиванию технологических инновационных процессов с процессами геополитическими, ‒ раскрывает подводные течения Виталий Бушуев, генеральный директор Института энергетической стратегии. ‒ Руководство США ставило задачу обеспечить энергетическую независимость. И это ещё цветочки. Газогидратная революция пострашнее будет сланцевой революции. Япония уже провела эксперимент по извлечению метана из гидратов и обещает начать промышленную добычу уже в 2018 году.

Перед нашим нефтегазовым комплексом стоят как минимум три задачи по повышению его эффективности. «Первое ‒ это диверсификация, ‒ перечисляет академик. ‒ В природе нет монопродукта. Всё в комплексе! А мы до сих пор идём по пути дифференциации, затрачивая огромные средства на добычу лишь одного традиционного продукта. И та матричная нефть, о которой так печётся Анатолий Дмитриевский, ‒ наглядный пример того, что нам надо не нефть добывать, а получать комплексный синтезированный полимерный продукт, который может найти более достойное применение. Этим надо заниматься, но никто не занимается».

‒ Вторая проблема ‒ это инфраструктура, ‒ продолжает Виталий Бушуев. ‒ Сам по себе нефтегазовый комплекс ‒ не только дойная корова, поставляющая деньги в бюджет. Это и средства для создания и освоения новых территорий. Не надо думать, что арктические ресурсы будут решать глобальные проблемы нефти и газа на уровне 2050 года. В мире найдутся более дешёвые и выгодные ресурсы. Но Арктику нам осваивать надо, потому что там завязаны военные, геополитические, климатические, экономические и в последнюю, может, очередь транспортные и ресурсные проблемы. И третий момент ‒ инновации. Мы пока находимся в плену надежды, что кто-то нам изобретёт технологию, мы её покритикуем, отдадим в венчурные фонды, пусть они её освоят, и потом будем её широко применять. Ничего не получится! Вы прослушали доклад президента Statoil, как они осваивают подводную добычу. Нам нужны свои научно-проектные и производственно-инжиринговые центры, которые бы занимались решением задач в целом. Смотрели бы не набор отдельных технологий, а их синтез, модульные технологические цепочки, нацеленные на конечный результат. Нам надо не ломать нефтяную иглу, а с её помощью постараться сшить новый экономический костюм для России.

Америка скупает инновации

Василий Белов, исполнительный директор фонда «Сколково», приводит примеры «трансляции инновационных идей в конкретные бизнесы». «Закон о «Сколково» открывает интересные финансовые возможности и налоговые льготы для бизнеса, ‒ презентует проект его директор. ‒ Нашими партнёрами стали уже Роснефть и Татнефть. В течение года ещё четыре крупные компании нефтегазового сектора подпишут соглашение с нами. Традиционно программы НИОКР реализовывались крупным бизнесом прямолинейным способом: формировались тематики, они заказывались у институтов РАН или университетов, которые осуществляли исследования и передавали результаты компаниям. В 95% случаев на этом всё заканчивалось. Не потому что компании не хотят, а потому что они не предназначены для управления сформированной интеллектуальной собственностью».

‒ Одна из технологий, о которых говорил Анатолий Дмитриевский, попала к нам в фонд, ‒ торжествует Василий Белов. ‒ Создана компания, она сумела привлечь венчурные инвестиции. Мы возили компанию в Хьюстон, был огромный интерес со стороны американских компаний по приобретению технологии. Ещё одна компания «Новас Ск», создавшая принципиально новую технологию повышения нефте- и газоотдачи горизонтальных скважин методом плазменно-импульсного воздействия, получила контракт на внедрение изобретения на горизонтальных скважинах в США.

‒ Почему в США, а не в России? ‒ недоумевает Юрий Шафраник.

‒ Потому что в США более половины всех горизонтальных скважин в мире, ‒ поясняет Василий Белов. ‒ Это самый большой рынок! Американские компании закупают готовую услугу полностью на коммерческих условиях. Таким образом, наши изобретатели привлекают деньги частных инвесторов.

‒ Действительно, продать технологию ‒ самое важное, ‒ соглашается Юрий Шафраник. ‒ Но у меня остаётся вопрос: почему это, скажем, не Роснефть и не Юганская зона, не говорю уже про Сургутнефтегаз, где давно бурят горизонтальные скважины. Не тысячами пока, но в достаточном количестве. Вопрос не столько к изобретателям, сколько к нефтегазовому сообществу и российскому правительству. Внедрение инноваций, прежде всего, должно быть сориентировано на отечественную промышленность.

P.S. Накал страстей от выступления к выступлению только нарастал. Ведь дальше речь пошла о геологоразведке, оказавшейся в полнейшем загоне, и об освоении новых территорий. Участникам форума предстояло найти компромисс между максимизацией бюджетного эффекта и обеспечением устойчивого развития нефтегазового комплекса…

Андрей Фатеев