Сегодня исполняется 50 лет Юрию Константиновичу Шафранику, председателю первого демократически избранного Тюменского областного Совета народных депутатов и первому главе администрации Тюменской области.
Поздравляя большого друга и взыскательного читателя нашей газеты с юбилеем, мы не могли не воспользоваться возможностью задать ему несколько вопросов.
Вопрос: Поступая аж в 1969 году в ТИИ, какие перспективы вы себе представляли? Какие "вешки" перед собой ставили, в том числе и карьерные? Это тем более интересно, что начинали вы карьеру с портфеля слесаря-ремонтника.
Ю.Ш.: Знал ли я, чего хочу? С юных лет и до сегодняшнего дня у меня никогда не было в сознании каких-то должностных "вешек". Это точно. Я себя ни разу не ловил на мысли о том, что хочу стать, например, секретарем горкома, министром или еще кем-то... Были другие, внутренние цели и установки: получить достойную профессию, быть не последним как личность, стать личностью.
Я понимал, что для достижения этих целей одного только институтского образования явно недостаточно. Поэтому много работал дополнительно, занимался самообразованием.
Вопрос: В вашей биографии есть страницы "хождения во власть". Причем, рассуждая с сегодняшней колокольни - во власть "старую" (Лангепасский горком КПСС) и власть "новую" - с возвращением в промежутке между ними в "нефтянку". Насколько важным и полезным, с точки зрения развития личности, они были?
Ю.Ш.: Безусловно, они разные, эти "хождения во власть". Первое, в 1985 г. - "хождение" в Лангепасский горком КПСС, в какой-то мере, - вынужденное. Становиться партийным работником я не стремился, не собирался, да и не хотел. Однако жесткая дисциплинарная практика, существовавшая в то время, не позволяла отказаться от сделанного предложения: "...Ты должен там побыть, поработать". К этому времени я уже был начальником НГДУ. А это очень достойная и большая должность для такого молодого человека, каким я был тогда. Уйти с должности начальника НГДУ вторым секретарем горкома - это было круто!
Второе, в апреле 1990 года, "хождение во власть" - особенное, осознанное, когда принял решение не снимать свою кандидатуру на выборах председателя Тюменского областного Совета народных депутатов. Это было непростое решение.
Принял его, руководствуясь рядом причин. Первая - в декабре 1989 г. произошла смена руководства обкома партии. Область находилась как бы на таком кадровом перепутье. Явно уже чувствовалось, что с властью, в том числе и с партийной, что-то произойдет, да она как бы уже была и не у власти, по крайней мере, на территории области. А нового тогда еще ничего не зарождалось. Это был такой переломный момент. И гражданская позиция меня тогда подтолкнула к принятию решения не снимать свою кандидатуру на выборах. И не потому, что я считал себя равноценной заменой бывшим руководителям области, а потому, что отдавал себе отчет в том, что нельзя в такой новый и переломный момент, как говорят сегодня на "демшизовой" волне, пускаться области в плаванье.
Вторая причина - к этому времени я был уже сложившимся генеральным директором объединения "Лангепаснефтегаз" и понимал, что если останусь и дальше на должности генерального, то уже не захочу уходить. А так по молодости рискну.
Вообще, я считаю, что по жизни у меня было 7-8 резких перемен, и каждая такая перемена - это очень серьезный фактор развития личности. Он аккумулирует внутреннюю энергию, заставляет человека немедленно перестраиваться. Это очень сложно и тяжело. Так было в первом и во втором "хождении" и в других случаях, о которых я здесь не говорю. Но такой резкий переход - это всегда испытание и нужно его пройти достойно.
Причем это всегда огромное испытание. Но если ты его проходишь, аккумулируя внутреннюю энергию, занимаясь собой, стараясь не быть последним, тогда это взрывной эффект для развития личности. Об этом я могу судить по многим и по себе, в том числе.
Вопрос: Как продолжение предыдущего вопроса. Тюменский период вашей карьеры. Он совпал с процессом возникновения нового, по сути, государства. С чего вам пришлось начинать? Какие задачи перед вами встали? И главное - как вы их решали? Насколько успешно - опять-таки с сегодняшней колокольни?
Ю.Ш.: Действительно, нам пришлось в 1990 году на первой же сессии Тюменского областного Совета народных депутатов решать, каким путем дальше будет развиваться Тюменская область?
Старым, как, например, в 1985 году, т.е. выходить с постановлениями о новом этапе комплексного развития Тюменской области, а затем, базируясь на них, придать новые импульсы для реализации этих постановлений? Или новым, на базе новых нетрадиционных подходов и механизмов? Напомню, в 1990 году Союз еще не развалился. В Совете присутствовала значительная группа депутатов, поддерживающая традиционный подход решения задач через постановления и решения. Тем не менее нам, группе в то время моих соратников, удалось переломить и самих себя, и устоявшиеся тенденции, и поставить вопрос не о постановлениях, о том "сколько жилья и кто построит", а о новых подходах и механизмах развития территории.
Мы замахнулись тогда на революционные шаги по платному недропользованию, по получению для территории процентов от ренты. Затем механизм платности недропользования был закреплен законами и указами президента России. Таким образом, с 1992 по 2001 год Тюменская область, в том числе и ее юг, получила в бюджет колоссальные ресурсы с тонны нефти, получила все, что в то время для нее причиталось.
Сегодня действующая новая законодательная база и новое бюджетное послание оставляют в процентном отношении для территории с тонны нефти намного меньше отчислений. Механизм платности недропользования был революционным для начала 90-х годов и я доволен, что его удалось реализовать.
Я не говорю о других направлениях деятельности: в области здравоохранения, фармакологии, кредитных линиях с Европейским банком реконструкции и развития, деловых контактах с Голландией, Германией и др. По сравнению с другими территориями опережение в использовании нетрадиционных подходов для развития области достигало 5-7 лет.
Уже будучи министром топлива и энергетики, я объехал почти всю Россию и видел как бы со стороны, что нам есть чем гордиться, нам - это мне как руководителю, и группе соратников, которые поддерживали, развивали и предлагали эти направления деятельности.
Приходится о чем-то жалеть? Безусловно. Многое из того, что задумывали, не удалось реализовать в силу различных политических и экономических причин. Как говорится, "паровоз с ломиком не остановишь". В целом стране направление развития было задано, и оно не совсем точно отвечало, да и по сей день отвечает интересам российского государства да и большинства граждан. Но по основным позициям мы предвосхитили тенденции развития и сумели сделать серьезные политико-экономические заделы. Это позволило обеспечить стабильность в Тюменской области, сохранить нефтегазовый комплекс.
Сегодня я вижу, что в округах - Ямало-Ненецком и Ханты-Мансийском, да и на юге Тюменской области очень много сделано во благо населения: построено много объектов различного назначения, газифицированы районы, проложены первоклассные дороги и пр. И на эти цели были направлены огромные средства.
В любом случае, приближаясь к такой дате, как 50 лет, невольно оглядываешься назад, останавливаешься на жизненных вехах. Я доволен тем, что за спиной не так уж много моментов, которыми лично недоволен: собой, ситуацией, принятыми решениями. Считаю, что прожил достойно.
Вот 1992-95 годы - сложный период становления министерства топлива и энергетики. Мы пытались в это революционное время, когда менялись все устои государства, вплоть до этики и морали, проводить решения, отвечающие интересам государства, топливно-энергетического комплекса и населения, старались, чтобы эффект от принимаемых решений, которые от нас не зависели, был менее отрицательным, а от тех решений, которые нам удалось принять - максимально положительным.
Так сложилось, что после моей отставки пять лет назад, министерство энергетики возглавляет уже восьмой министр. Это нечто чрезвычайное. Каким бы ни был выдающимся руководитель, но за короткое время пребывания на должности министра он не успевает объективно проявить себя.
А если говорить в целом за период, когда я был министром, то следует сказать, что нам удалось принять достаточно много законодательных актов, постановлений и указов, создать компании, улучшить ряд показателей в отраслях ТЭК. Например, перед уходом с поста министра у нас в угольной промышленности были закрыты неэффективные шахты, пошел рост добычи углей. Много еще чего можно перечислять положительного, но много есть и позиций, по которым мы не смогли переубедить правительство и руководство страны. По этим позициям, безусловно, переживаю, но все и не расскажешь.
Не удалось реализовать идею о создании Национальной нефтяной компании, которая в переходный период реформирования экономики России должна была стать "стержнем" российской "нефтянки". Не удалось реализовать более мягкие по срокам, растянутые на пятилетие, десятилетие темпы приватизации нефтяного комплекса. Я не считал возможным, создавая нефтяные компании, так быстро, в течение каких-то месяцев приватизировать основное нефтяное достояние России.
Почему это не удалось реализовать?
Диапазон причин большой - от самих себя: не хватило, вероятно, силы убеждения, энергии и настойчивости, - до заданности в действиях того "паровоза, который ломиком не остановишь".
Вопрос: Как бы вы могли охарактеризовать сегодняшнюю ситуацию в нефтяном бизнесе? Насколько она отвечает интересам России? Не увлеклись ли НК не прекращающейся борьбой за собственность или это всего лишь единственно интересная тема для центральных СМИ? С другой стороны, вы не раз говорили, что НК должны стремиться завоевывать новые рынки, прежде всего, выходя на них с готовым продуктом и приобретая инфраструктурные активы. Это верно, но насколько успешны наши НК на этих направлениях?
Вы также говорили о симптомах "голландской болезни" в России. Насколько это реально в ближайшие годы - ослабление зависимости нашей экономики от пресловутых нефтедолларов?
Ю.Ш.: Абсолютно правильный вопрос. Я бы на него тезисно ответил так. Это тоже из темы ответа на предыдущий вопрос: если идет паровоз, то трудно его остановить с одним ломиком либо перевести на другой путь.
Так вот, заданность на "дележку собственности", а не на создание новых проектов - самое паскудное, пагубное и плохое, что можно сказать по этому поводу. Задали "дележку", а она не может сама остановиться. Ее не так просто и остановить. Дело в том, что любой, кто делит, и любой, кто не в "дележке", будут считать, что их обделили, и надо начинать процесс сначала. Это относится к большим группам, социальным, политическим, которые ту или иную собственность сегодня контролируют.
Поэтому, исходя из этого, главное - это крупные инвестиционные проекты. Они как паровоз всегда двигают экономику, дают рабочие места, осваивают территории. А у нас такие территории - это Тимано-Печора, Ямал, север Красноярского края, Сахалин, Иркутская область, Якутия и Каспий. Все это достаточно перспективные для инвестиций районы, для реализации крупных проектов. Это главное.
Крупные проекты могут быть государственными, частными, смешанными. Главное, чтобы были проекты. Этим необходимо целенаправленно заниматься. Только тогда что-то сдвигается. Эффект возникает только тогда, когда ты ставишь цель что-то делать, а под эту цель реализуешь ту или иную законодательную базу. Пусть она будет общей, частной, какой угодно, лишь бы это конкретное дело начинало двигаться.
Ну и второе - как остановить хотя бы в какой-то мере процесс "дележки" и "передела" собственности? Сейчас это почти невозможно сделать, используя лишь законодательные рычаги. Чтобы прекратить этот процесс, необходимо задействовать все стимулы в государстве: от моральных, когда награждаются лучшие менеджеры и компании по итогам работы в конце года, вручаются ордена и медали за производственные достижения, до экономических. Причем государственные стимулы должны быть направлены на новые проекты, от малых до больших. Если это не делается, то государственные ориентиры сдвинуты и, по моему мнению, мы идем в развитии не туда, куда надо.
Очень серьезный вопрос международный. С начала 90-х годов я придерживаюсь неизменной позиции: нет ничего для нас более важного, чем приобретение собственности в Европе в виде перерабатывающих мощностей и мощностей по сбыту нефтепродуктов, в том числе и газопродуктов.
Все усилия для этого надо приложить. Только через это может произойти не на словах, а на деле интеграция России с Европой. Только тогда мы сможем уважать европейского потребителя и работать на него. В свою очередь, и европейский потребитель будет понимать, что это не кратковременная связь, а каждодневная работа через литр бензина, куб газа, продукты нефтехимии и пр. Только через приобретение собственности может произойти интеграция российской экономики с европейской. Точно так же, как и в СНГ. Сколько ни говори об интеграции экономик государств СНГ, но пока не будет реальной интеграции по собственности в стержневых направлениях экономики этих стран, реального продвижения процессов интеграции не будет. Вот тогда надо добывать и 350, и 450 млн. тонн нефти, лишь бы "пупок не надорвать", а тезис о сырьевой направленности российской экономики будет несостоятельным, смешным. А вот если будем и дальше, как сейчас, продавать нефть на границе государства, то можно считать, что мы - "сырьевое государство".
Ну и второй момент, - нельзя зацикливаться на ложных начала 90-х годов тезисах: "давайте не будем продавать нефть, а будем продавать высокие технологии". Это полный бред. Давайте сначала тогда поймем, что высокие технологии необходимо, в первую очередь, направлять в нефтегазовую, электроэнергетическую и угольную отрасли ТЭКа. Если нефтяники и газовики покупают оборудование на Западе, то где они - высокие отечественные технологии, о которых мы говорим с 1987 года? Много говорим о конверсии оборонного комплекса. Но где же реальные предложения для ТЭК? Это во многом популистские разговоры.
Необходимо прекратить разговоры о сырьевой направленности экономики и пугать этим самих себя. Необходимо немедленно приобретать собственность на европейском нефтяном рынке и продавать на нем "литры, кубы и килограммы", т.е. не только нефть и газ, а и продукты нефте- и газопереработки, продукцию нефтехимии. Добывать нефти и газа надо больше и продавать надо больше. То, что мы называем высокими технологиями, в первую очередь, направить на обеспечение внутренних потребностей. Необходимо помнить, что в мире было все.
В США, например, были нефтяные монополии. В 30-е годы они добывали больше, чем потреблял внутренний рынок. Много нефти вывозилось. Рост экономики США в 30-е годы был обусловлен демонополизацией в нефтяной отрасли и тем, что были созданы условия, при которых внутренние цены на нефтепродукты были одними из самых низких в мире (они с тех пор и до настоящего времени держат низкие внутренние цены на нефтепродукты: 25 центов в США против доллара в Европе). Круто, правда? Так это было тогда не сырьевой зависимостью экономики государства, а огромным стимулом для внутреннего рынка, для внутреннего развития, для развития отраслей экономики...
Вопрос: Вы создали и возглавляете Комитет Россия-Ирак. Тема Ирака в последние дни снова приобрела свою актуальность. Нет ли опасности, что мы потерям в этой стране даже то немногое, что имеем, не говоря уже о ее долге России?
Ю.Ш.: Во-первых, Ирак - это, прежде всего, море нефти. Экономика России зависит от мировых цен на нефть, зависит от того, кто, куда и сколько нефти выбросит. Да и мы просто по определению в Ираке обязаны присутствовать, так же, как и на Каспии, и в Казахстане. Нам хотелось бы везде присутствовать. Но давайте хотя бы будем присутствовать в этих трех регионах, которые находятся в зоне наших геополитических интересов. Если говорить о снабжении Европы нефтью, то по балансу на европейском рынке как раз и не хватает иракской нефти. Вот и здесь Ирак может быть нашим партнером.
Во-вторых, наш рынок требует развития. Иракский рынок открывает для российских предприятий привлекательную перспективу для сотрудничества.
В-третьих, - гуманитарный аспект. Народ Ирака более 10 лет живет в условиях жестких международных санкций и изоляции. Сколько ему еще так жить? Ирак - это очаг международной напряженности и ситуацию вокруг него необходимо нейтрализовать. Ирак - это зона национальных интересов России.
Отношение России к Ираку сегодня определяется четкой, твердой и последовательной позицией, заявленной президентом России.
Вопрос: С прошлого года вы сконцентрировались на созданной вами компании "Союзнефтегаз". Что она из себя представляет? Есть ли у вас интересы в Тюменской области? Мы знаем, что вы лично свою "малую родину" не забываете. А как бизнесмен?
Ю.Ш.: "Союзнефтегаз" на 55% - государственная компания. Акционерами выступают: правительство России, правительство Белоруссии, ЦБ России. 45% капитала компании принадлежит частным инвесторам.
"Союзнефтегаз" - это инвестиционно-финансовая группа, которая находится на этапе становления. Имеется ряд проектов в нефтегазовой сфере, которые будем реализовывать. Говорить же более конкретно об интересах в Тюменской области еще рано.