Нефть-матушка в помощь
Чему может научить Россию благополучие «нефтегазовых городов»
Сургут, Тюмень, Нижневартовск стабильно возглавляют рейтинги самых удобных для жизни российских городов. Кажется, мир сошёл с ума: что комфортного может быть в 330 тысячном Сургуте, где снег лежит с конца октября до начала мая? Зато здесь средняя зарплата больше 70 тыс. рублей, а население Тюменской области приближается к 4 млн человек рекордными темпами. Многие регионы именно в тюменском опыте ищут рецепты процветания для провинции, даже если у них и близко нет таких налоговых поступлений. Однако перенимать опыт Западной Сибири необходимо с оглядкой на «вахтовую психологию»: отсюда многие стремятся уехать, заработав денег. И не нужно обольщаться: дай любому региону столько же денег – у него сохранятся аналогичные проблемы.
Люди среди оленей
Со статистикой по Тюменской области нужно быть осторожным: иногда в неё включают автономные округа, иногда нет. Де-юре Ханты-Мансийский (Югра) и Ямало-Ненецкий округа всё ещё подчинены Тюмени. Но у них собственные губернаторы, парламенты и финансы, а субординация соблюдается посредством умеренных финансовых отчислений, как говорят, «на юг». Тем не менее львиную долю углеводородов добывают как раз округа. И в нефтяной Югре бюджет на 2014 г. составил около 188 млрд рублей, а в Тюменской области «всего-то» – 116,5 миллиарда. Если учесть, что казна Псковской области не превышает 26 млрд рублей, начинает казаться, что Западная Сибирь буквально захлёбывается от денег.
Однако и здесь средств не хватает! Ханты-Мансийский округ с населением в 1,6 млн человек ещё до кризиса планировал годовой дефицит бюджета в 21 млрд рублей, а каким он в итоге оказался – даже не посчитали. Местные власти жалуются: добыча нефти в Югре падает седьмой год подряд. По итогам 2014 г. она снова снизилась на 1,8% – до «жалких» 250 млн тонн. А губернатор Тюменской области Владимир Якушев озвучил, что к маю ожидается урезание некоторых статей бюджета. Если баррель нефти будет стоить 58 долларов, то областной бюджет недосчитается 13 млрд рублей, если 50 – то 15 млрд, если 40 – то 25 млрд рублей.
Однако нет оснований полагать, что нефтегазовое благополучие региона в обозримом будущем закончится. Ямало-Ненецкий округ добывает 85% российского газа, и слухи о скором исчерпании ресурсов сильно преувеличены. Уренгойское и Ямбургское месторождения входят в пятёрку крупнейших в мире. Их нещадно эксплуатируют с середины 1970-х годов, однако дна всё равно не видно. Из Уренгоя откачали 5,5 трлн кубометров газа, а осталось ещё 10,5 триллиона. В Ямбурге из 8,2 трлн кубометров не тронуто около половины. А всего государственным балансом учитывается 194 месторождения природного газа в округе.
Для Югры первоочередной продукт – нефть. Гигантское Самотлорское месторождение эксплуатируется 45 лет. За это время пробурено 18 тыс. скважин, извлечено 2,6 млрд тонн нефти, однако в Роснедрах полагают, что Самотлор останется в строю до конца XXI века. Хотя его истощённость к 2019 г. может достигнуть 80%, есть надежда на современные технологии, которые помогут освоить труднодоступные пласты. Речь в первую очередь идёт о так называемой Баженовской свите, занимающей 2 млн кв. км в Западной Сибири. По сути, это сланцевая нефть, добычей которой американцы так удивили рынок в последние годы. Только на Тюменщине её значительно больше, чем в Северной Дакоте. Роснефть оценивает извлекаемые запасы Баженовской свиты в 22 млрд баррелей, а Роснедра – и вовсе в 200–300 миллиардов.
Но в тюменской земле скрыты не только углеводороды. Районы, прилегающие к Полярному Уралу, считаются геологически слабоизученными, однако здесь обнаружены крупные запасы марганцевых и хромовых руд, свинца, цинка, меди, молибдена, сурьмы, тантала, ниобия, золота, баритов, фосфоритов. В пределах гипербазитовых массивов Рай-Из, Войкар-Сыньинский, Сыум-Кеу суммарные ресурсы хромитов превышают 600 млн т, большинство которых пригодны для металлургической промышленности. Хотя российские металлурги хромиты импортируют.
Разведано Сауренское месторождение свинцовых руд, ждёт разработчиков молибден Харбея. А вокруг уже не тундра и моногорода, ориентированные только на нефть и газ. В 2013 г. Нижневартовск занял 4-е место в рейтинге 250 крупнейших промышленных центров России. В Тюмени немцы построили завод звукоизоляционных материалов, американцы – кабельный завод, москвичи – современный хлебный. Общий объём инвестиций только в эти три производства составил 6–7 млрд рублей. А какие в Западной Сибири возможности для рыбной промышленности! В Ямало-Ненецком округе «прописаны» 70% мировых запасов сиговых рыб. А в местной тундре пасётся около 600 тыс. голов северного домашнего оленя. Но за всем этим изобилием как-то забывается, что главное богатство всё-таки не олени, а люди.
Кризис над тундрой
Рассказывают, что кризиса 2008–2009 гг. Западная Сибирь просто не заметила. Сегодня всё несколько серьёзнее, но вряд ли способно кого-то напугать.
Ситуация с недвижимостью неоднозначна. В Тюмени спрос на недвижимость высокий: жильё строится ударными темпами, а «двушка» экономкласса стоит ненамного дешевле Петербурга – около 4 млн рублей. Зато в добывающих округах спрос упал: в Ямало-Ненецком округе уже заморозили финансирование чуть ли не всех строительных объектов, находящихся на начальной стадии. Достраивать собираются только те, что реально ввести в строй в 2015 году.
Начали расти цены на продукты, и местное УФАС обвинило владельцев магазинов, что те придерживают часть товаров, рассчитывая создать искусственный дефицит. За какую-то неделю капуста с картошкой подорожали на 5%, зато вермишель, сливочное масло и мороженая рыба, наоборот, подешевели. Похожая картина с безработицей: она выросла на 1,5%, но на каждого безработного по всей области приходится три вакансии. Специалисты предрекают, что скоро их станет намного меньше. Например, крупные ритейлеры не собираются платить по 70 тыс. рублей кассиру в гипермаркете и просто завозят вахтовым методом узбекский персонал. Но те за 30 тыс. ехать тоже не хотят: рубль к доллару упал, продукты дорожают. Может случиться неслыханное: за кассовые аппараты скоро сядут коренные тюменцы.
Сибирский Вавилон
Ханты-Мансийск или Надым примечательны не только суровой природой с паводками, северным сиянием и снегом в июне. И даже не свежими панельными многоэтажками, объединёнными в геометрически безупречные квадраты кварталов. Пожилой человек здесь такая же редкость, как негр или папуас. Всё правильно: средний возраст жителя Нового Уренгоя – чуть больше тридцати лет.
До 1975 г. Нового Уренгоя вовсе не было на карте, а сегодня здесь 115 тыс. жителей. Сюда едут из Омска, Новосибирска и даже Москвы за хорошим заработком. Как и во многих городах Югры и Ямала, среди жителей представлены десятки национальностей: русских по области чуть больше 60%, зато щедро представлены народы Кавказа и Средней Азии. Если судить по рекламным билбордам на улицах, самый ходовой товар – это квартиры в Москве, Сочи или в Испании. В Новом Уренгое не покидает ощущение, что все эти шустрые труженики не живут здесь, а просто собрались по делу, как на пионерский слёт. Даже в коттеджном посёлке для знатных нефтяников, который в народе нарекли «Долиной нищих», дома весьма скромные. Их обитатели явно не собираются пускать корни в месте, где среднегодовая температура -5 градусов.
В Нефтеюганске или Нижневартовске картина похожая, хотя в них многое делается, чтобы люди оставались. В Сургуте около 100 тыс. человек работает в Сургутнефтегазе, глава которого Владимир Богданов, как говорят, живёт здесь же в обычном панельном доме. Молодых врачей и учителей заманивают солидными зарплатами и подъёмными, возможностью брать кредиты под 1% годовых. Но и у них всё равно психология вахтовика: хоть через 10 лет, но вернуться на Большую землю состоятельным человеком. При этом рождаемость в вечной мерзлоте – на уровне жаркого Кавказа, а в детские сады – огромные очереди. Даже несмотря на то что группы уплотняют, набирают по 35 малышей.
– Микрорайоны «уплотняют» новыми точечными высотками, а в новых кварталах обеспеченность садиками очень низкая, – говорит юрист из Нефтеюганска Алексей Муратов. – И кто-то из чиновников ведь помогает осуществиться таким проектам. Недавно наши предприниматели предложили губернатору отмечать чиновников, которые работают честно. Этой зимой прокуратура занималась серией серьёзных коммунальных аварий, которые произошли в нашем городе: в 12-м микрорайоне, например, затопило целую улицу. Помимо традиционной коррупции у нас очень въелась волокита: банальное разрешение на перевоз крупногабаритных грузов могут оформлять несколько недель. Зато оказать финансовую помощь по программе импортозамещения салону свадебных платьев.
В Тюменской области на социалку уходит половина бюджета. Но расходуются эти средства не всегда удачно. Например, в Тюмени до сих пор нет крематория: скончавшихся горожан возят за 500 км в Екатеринбург. И цена проекта вполне по средствам – около 100 млн рублей. В богатейшем городе Югры Сургуте на дорожное строительство в 2015 г. выделили всего 290 млн рублей – этого хватит только на ямочный ремонт. Хотя дороги в городе и так «убитые», на них выделяют 1,5% бюджета, хотя среднероссийская норма – 10–15%. Городские власти много лет не могут построить перинатальный центр, но не пожалели денег на самый длинный мост через Обь, хотя его можно было построить в куда менее широком месте. А в Ханты-Мансийске отгрохали самый большой в мире шахматный центр.
В больницах Тюменской области зачастую лучшие в стране оборудование и показатели пролеченных больных. Но в начале марта 2015 г. 37-летний тюменец, больной туберкулёзом, был вынужден просить медицинской помощи на своей странице в социальной сети. Его обращение перепостили сотни людей: выходило, что человека не хотели лечить, потому что он бывший заключённый и с таким диагнозом живёт уже 18 лет. После скандала ему, разумеется, предоставили лучшую палату. Но проблема, конечно, не в конкретном случае, а в менталитете, в той самой «вахтовой психологии», когда люди приезжают зарабатывать деньги и им плевать, что здесь будет после них. В новейшей истории Тюменской области уже есть пример, как нужно этот менталитет ломать. Но этот урок успел забыться.
Интересный факт
На хантыйском языке «Самотлор» означает «худая вода», а «Уренгой» по-ненецки – «гиблое место».
Трудно быть жёстким
Присказка «Тюмень – столица деревень» была очень популярна в советские годы. Устаревшая промышленность, отсутствие социальной инфраструктуры бросались в глаза. Но самое главное – грязь. В любое время года здесь нечего было делать без резиновых сапог, поскольку большинство улиц не имело никакого покрытия, равно как тротуары в лучшем случае были деревянными. В нефтегазовую область закачивались огромные деньги, но местный обком зорко следил, чтобы ни крохи не досталось горожанам.
После распада Союза жить тюменцам стало, в отличие от всей страны, полегче. С 1991 г. область получила право распоряжаться десятой частью добытых на её территории нефти и газа. Доходы от их продажи шли на ЖКХ и зарплаты бюджетникам. В 1990-е первый губернатор Тюменской области Юрий Шафраник ушёл в Москву министром. Он запомнился землякам как соавтор закона «О недрах», который принёс местным властям право участвовать в принятии решений по разработке месторождений. Да ещё и получать налог на добычу. Однако процветания это не принесло: при губернаторе Леониде Рокецком Тюмень долго перетягивала канат с Ямало-Ненецким и Ханты-Мансийским округами – кому и сколько достанется денег и суверенитета. Административная столица Ямала Салехард в 1996 г. просто не открыла своих избирательных участков на выборах губернатора области – в знак того, что не имеет никакого отношения к Тюмени.
К 2001 г. налоговые поступления начали перераспределяться в пользу Москвы. От повсеместной ликвидации автономных округов Тюмень ничего не получила, поскольку самостоятельность как раз Ямала и Югры тронуть побоялись. Всё закончилось закреплением их формального подчинения Тюмени и небольшим процентом отчислений. Но тут начали расти цены на энергоносители, и бюджет наполнился сверх всяких ожиданий. К 2005 г. губернатор Сергей Собянин сумел преобразить областной центр. Его преемник Владимир Якушев однажды ошарашил всех, сообщив, что всего за пять лет Тюменская область накопила 1,2 трлн рублей прямых инвестиций. И самое удивительное: Тюмень преобразилась без фанфар и громкого пиара.
Уже много лет эксперты пытаются выплавить из тюменского опыта некий универсальный рецепт для других регионов. Но до конца эту загадку никто не разгадал. Говорят, первое, что сделала власть, – заставила себя слушаться. Раньше в Тюмени было нормой обсуждать приказы и топить их во всевозможных согласованиях. Например, несколько губернаторов пытались реконструировать центр города, утонувший в ларьках и полуразвалившихся «деревяшках». Но исполнители каждый раз докладывали наверх, что, если всё это снести, начнутся волнения, люди выйдут на улицы. Тот же Собянин за первое неисполнение своих распоряжений по-отечески журил, за второе – увольнял. Поэтому и ларьки снесли за одну ночь. Вместо городского сада сделали бульвар с аттракционами. И никто никуда не вышел.
Объясняет ли этот подход «тюменское чудо»? Конечно нет! Разве мало мы помним в России энергичных губернаторов, которые перессорились с местными элитами и ушли через год-два, ничего не добившись? Но за сталью губернаторских решений шли противовесы. Работникам, давно живущим в Тюмени, стали давать беспроцентные кредиты на 10 лет. Части бюджетников, прежде всего учителям и врачам, учредили жилищные субсидии. Спрос на квартиры вырос, город стал строиться, поползла вверх цена. Тюменцы обрадовались: из «столицы деревень» стало проще перебраться поближе к Москве.
Но, по мере того как Тюмень строилась, люди задумывались: а зачем куда-то уезжать? Город находится на одной – 56-й параллели с Москвой: столица чуть южнее, Тюмень – чуть севернее. Страшно сказать: в сибирском городе появилась ливневая канализация. Идеально ровный асфальт, гранитные бордюры, летом центр тонет в цветах. Зимой быстро и качественно убирают снег. Обеспеченные вахтовики из северных автономий стали переселяться не в Москву, Сочи или Испанию, а в Тюмень. А чтобы обеспечить их работой «по профилю», областную столицу преобразовали в интеллектуальный центр добычи углеводородов. В Тюмени возникли проектно-инжиниринговые центры крупнейших добывающих компаний, открыли филиалы ведущие поставщики оборудования.
Появились они, разумеется, не по мановению чьей-то руки. И не вследствие гениального чудо-указа. За каждым новым проектом – ручная работа. Каждый инвестор получил какие-то преференции: кто-то льготы по налогам, кто-то компенсацию за лизинг. Ведь что губит похожие славные начинания: их оставляют на растерзание среднему слою чиновничества, который, как знаменитая ямальская мошка, даже не пьёт кровь, а выдирает кусочки мяса. А когда у власти есть настоящая репутация, а у инвестора – номера мобильников первых лиц, выдирать куски мяса уже не получится.
Почему же в Тюмени в итоге всё завертелось? Да просто люди почувствовали, что они важнее нефти и газа. Ведь тюменский опыт наглядно демонстрирует всей стране: можно, сидя на углеводородах, не иметь денег на ремонт дорог. А можно за несколько лет построить красивый новый город. Люди важнее ресурсов. Жёсткая власть нисколько не исключает заботы, уважения к жителям. «Вахтовая психология» укореняется в любом городе и климате, когда денег больше, чем справедливости. А чиновники, которые ищут практических советов, могут перечитать этот абзац дважды.
Денис ТЕРЕНТЬЕВ