ТЭК и геополитика

На самом высоком уровне звучат сегодня призывы «слезть с нефтяной иглы» и диверсифицировать экономику. Умные головы убеждают: развивать инновации следует не вместо топливно-энергетического комплекса, а вместе с ним.

Из-за падения нефтяных цен доля налоговых поступлений от нефтегазового комплекса в бюджете страны сократилась с 50 до 40 процентов, а в валовом внутреннем продукте ‒ с 30 до 27 процентов.

«В условиях ценовой турбулентности»

III Национальный нефтегазовый форум уже назвали главным событием отрасли 2016 года. В его рамках прошли четыре пленарные сессии, два саммита и четыре конференции, а также с десяток панельных дискуссий, круглых столов и семинаров. Одних только докладов прозвучало около двух сотен.

Речь на форуме шла о диверсификации экономики, прорывных технологиях и нефтегазовом машиностроении, разработке нетрадиционных запасов в условиях ценовой турбулентности и жёсткой конкуренции, о фискальной системе и перспективах развития отечественного нефтегазового сервиса, укреплении сотрудничества с Китаем. Модерировали затянувшийся на три дня разговор, сменяя друг друга, министр энергетики Александр Новак, председатель Совета Союза нефтегазопромышленников Юрий Шафраник, президент Российского газового общества и глава Комитета Государственной Думы по энергетике Павел Завальный, другие знаковые персоны.

Остаётся надеяться, что предложения участников форума лягут в основу столь ожидаемых Россией правительственных решений. Но обо всё по порядку.

«Лишь усугубили дисбаланс»

‒ Такого стремительного падения нефтяных цен ‒ более чем в четыре раза! ‒ ещё не было, ‒ заявил, открывая главную пленарную сессию форума, Александр Новак. ‒ Как не было уже почти полвека и столь затяжного кризиса. Только за 2015 год добывающие компании сократили инвестиции на 15‒40 процентов. В 2016-м ожидается дальнейшее снижение от десяти до тридцати процентов. Несмотря на всё это, добыча выросла на 2,2 миллиона баррелей в сутки, тогда как спрос увеличился всего на 1,2 миллиона, что лишь усугубило дисбаланс на мировом рынке. Сегодня предложение превышает ежедневный спрос на полтора миллиона.

Министр попросил спикеров сформулировать три основных фактора, влияющих на развитие нефтяной отрасли, и спрогнозировать динамику цен на ближайшие три года.

Аркадий Дворкович, вице-премьер российского правительства, первым фундаментальным фактором назвал дисбаланс спроса и предложения, вызванный замедлением развития мировой экономики, повышением энергоэффективности и использованием возобновляемых источников энергии. Второй фактор ‒ «прорыв в технологиях», который, с одной стороны, ведёт к замещению углеводородов новыми источниками энергии, а с другой ‒ позволяет добывать нефть и газ из тех же сланцев. И третий фактор ‒ сознательная политика государств по диверсификации источников энергоносителей, поддержке собственного производства энергии («иногда экономически неэффективными способами»). Что касается цен на нефть, то правительство Дмитрия Медведева при планировании бюджета-2016 рассчитывает в среднем по году выйти на сорок долларов за баррель.

‒ Есть у нас сценарии по 25 и по 50 долларов, ‒ признался вице-премьер. ‒ Будет реализован пессимистический или оптимистический сценарий ‒ время покажет. В зависимости от этого будем использовать чуть больше резервов либо, наоборот, реализовывать дополнительные программы.

«Иначе коллапс мировой экономики»

Эулохио дель Пино, министр нефтяной и горнорудной промышленности Венесуэлы (он единственный из всех приглашённых на форум нефтяных министров приехал в Москву), долго рассуждал о необходимости установления равновесной цены на уровне 60‒70 долларов за баррель. Венесуэла долгие годы жила за счёт экспорта нефти, щедро финансируя не только социальные программы для собственного населения, но и распространение социализма по всей Латинской Америке. Сейчас в стране введено чрезвычайное положение. Из-за галопирующей инфляции и нехватки валюты наблюдается дефицит медикаментов и товаров. За молоком и мукой выстраиваются многочасовые очереди под присмотром бойцов национальной гвардии. Власти Венесуэлы уже обвинили США в «проведении экономической операции с целью свержения конституционного правительства путём создания искусственного дефицита товаров».

‒ По разным оценкам, мы имеем избыточную добычу порядка полутора-двух миллионов баррелей в сутки, ‒ возмущался Эулохио дель Пино, которого Александр Новак назвал своим другом и «борцом за справедливость на нефтяном рынке». ‒ Это ведёт к затовариванию в объёме более трёхсот миллионов баррелей в год. Очень опасная тенденция может привести к тому, что расходоваться будут прежде всего уже добытые ресурсы. Мы предлагали заморозить добычу и постараться поддержать спрос, чтобы не допустить затоваривания в глобальном масштабе. К сожалению, на встрече в Дохе консенсуса найти не удалось. Необходимо продолжить диалог, чтобы хотя бы в 2017-м достичь равновесия. Иначе существует серьёзная опасность обрушения нефтяных цен. Плохо будет не только добывающим странам, но и всем потребителям, потому что вызовет коллапс мировой экономики.

«Не верю в искусственное регулирование»

Вагит Алекперов, президент ЛУКОЙЛа, явно не порадовал иностранного гостя своим заявлением о том, что российская нефтяная промышленность выдержит любую ценовую политику.

‒ Я не очень верю в искусственное регулирование цен на свободном рынке, ‒ заявил глава крупнейшей частной нефтяной компании России. ‒ Рынок должен сам формировать ту объективную цену, которая позволяет производителю производить товар, а потребителю — его покупать. Наша отрасль имеет огромную инерцию, в эксплуатацию только начинают вводиться месторождения, инвестиции в которые были сделаны пять-шесть лет назад. Невозможно просто так остановить добычу. Что касается факторов, повлиявших на отрасль, то это и технологический прорыв, в результате которого центр добычи переместился в США, основной регион потребления. Это и сочетание ряда несочетаемых позиций. Скажем, политические события в Персидском заливе и вокруг него уже не вызывают роста цен. Наоборот, ближневосточные страны ещё сильнее наращивают добычу, чтобы направить средства в том числе на закупку вооружений. И это ведёт к ещё большему переизбытку предложения на рынке.

Однако худшее позади. Цены нащупали дно в феврале (27 долларов за баррель), оттолкнулись от него и достигли 40‒45 долларов. На них не повлиял даже срыв переговоров в Дохе. Этот уровень, заверяет профессиональный нефтяник, позволяет инвестировать уже в новые проекты. Вместе с тем за пару лет из отрасли ушли колоссальные средства. Только в прошлом году ‒ более трёхсот миллиардов долларов, в первом квартале этого ‒ ещё 112 миллиардов. Недостаток инвестиций в среднесрочной перспективе неизбежно скажется на объёмах добычи. Летом 2017-го потребитель почувствует дефицит предложения, а в 2018-м начнутся разговоры о «кризисных тенденциях в отрасли и необходимости инвестиций для восстановления производства». Тогда и установится на рынке та самая равновесная цена на нефть, о которой мечтает венесуэльский министр.

Без геополитики не обошлось

Александр Шохин, президент Российского союза промышленников и предпринимателей, также не смог утешить заокеанского гостя. Цену в 60‒70 долларов за баррель при нынешнем состоянии мировой экономики вряд ли можно назвать равновесной.

‒ Основных факторов три, ‒ рассуждает спикер. ‒ Это и новые технологии, и слабая экономика, и, конечно же, геополитика, под влиянием которой сорвались переговоры в Дохе. Саудовская Аравия, например, обещает увеличить добычу, усилив своё присутствие на мировом рынке. Иран поставил цель выйти на досанкционный уровень добычи, а это ещё плюс пара миллионов баррелей в сутки. Нигерия рассчитывает в текущем году нарастить суточную добычу в полтора раза ‒ до 2,5 миллиона баррелей. И всё это на фоне слабого экономического роста, а соответственно спроса. Соглашусь с Вагитом Алекперовым, 41‒43 доллара за баррель близки к равновесной цене в текущих условиях. Мой оптимистический прогноз на 2017 год: выше 50 долларов равновесная цена не будет.

«Имеют право на жизнь»

Помимо нефтяных цен, от которых во многом зависит формирование государева бюджета, на форуме, конечно же, говорили о большой Тюменской области, где добывается более половины всей российской нефти. Как отметил Александр Новак, в мощнейшей нефтегазоносной провинции планеты «ситуация непростая, происходит падение добычи».

‒ Это действительно уникальная провинция по характеристикам месторождений, ‒ согласился Вагит Алекперов, прошедший в Западной Сибири путь от старшего инженера промысла «Фёдоровскнефти» до генерального директора «Когалымнефтегаза». ‒ Но время фонтанов прошло, и сегодня мы должны стимулировать инвестиции в месторождения, находящиеся на поздней стадии разработки. В регионе у нас ‒ обустроенные города и прекрасно подготовленные коллективы. Они имеют право на то, чтобы мы продлили жизненный цикл данных месторождений. А для этого необходимо менять законодательство. Один из вариантов, который мы обсуждаем, ‒ налог на финансовый результат. В конечном итоге всё сводится к одному: надо возвращаться к разделу продукции.

‒ А вы за НФР или НДД? ‒ выясняет позицию нефтяника министр. Первый налог (на финансовый результат), предложенный правительством Югры и поддержанный Минэнерго, призван как раз стимулировать разработку действующих месторождений. Второй (налог на добавленный доход) со ставкой под 70 процентов в качестве альтернативы внёс Минфин, и рассчитан он больше на освоение новых месторождений.

‒ Иначе говоря, вы за Минэнерго или Минфин? ‒ перефразировал вопрос глава компании. ‒ Я за экономику проекта! Хотя, конечно, поддерживаю родное министерство во всех его начинаниях. Для нас нужно только, чтобы два органа государственного управления не перекидывали постоянно между собой НДД и НФР, а договорились наконец и приняли такое решение, чтобы мы могли инвестировать в месторождения на поздних стадиях разработки. В присутствии нашего вице-премьера скажу: ну, нельзя за какие-то десять лет более сорока (!) раз менять налоговый режим в нефтяной промышленности. Как правило, все изменения были в худшую сторону. Нужно понимать: низкие цены ‒ надолго, и следует стимулировать инвестиции в нашу отрасль, потому что она является локомотивом для огромного количества других отраслей.

‒ Задачи действительно стоят общие, ‒ признаёт министр. — Мы вместе работаем над созданием новой стимулирующей системы. Как её ни назови ‒ НДД или НФР, речь идёт о механизме экономического стимулирования более эффективного использования как действующих, так и новых месторождений. В течение года мы эту работу должны будем завершить.

Ключ от бажена

Напомнил Александр Новак и об эмоциональном выступлении академика Алексея Конторовича на итоговой коллегии Минэнерго. Председатель научного совета Российской академии наук по проблемам геологии и разработки месторождений нефти и газа докладывал о заманчивых перспективах баженовской свиты в Западной Сибири.

‒ Вот вы в отрасли более сорока лет, опытный нефтяник, всё знаете про нефтяную промышленность, ‒ обращается лично к Вагиту Алекперову министр. ‒ Какие у вас мнения по перспективам? Как стимулировать при существующих низких ценах проведение геологоразведочных работ, нахождение новых залежей и их разработку?

‒ Там действительно колоссальные запасы нефти, и известны они ещё с 1960-х, с момента открытия Западно-Сибирской провинции, ‒ подтверждает глава компании. ‒ Все нефтяники ведут по баженовской свите опытно-промышленные работы. Мы, например, сконцентрировались на внутрипластовом горении, получили хороший результат, увеличиваем дебиты скважин и в конечном итоге обязательно найдём ключ к этим уникальным залежам. К слову, за последние десятилетия мы не ввели ни одной, кроме Северного Каспия, новой провинции… Как стимулировать? В мире существует масса примеров. Работая в Норвегии, мы видим, что государство возвращает недропользователям 87 процентов затрат на геологоразведку и создаёт тем самым в отрасли настоящий ажиотаж. Такие же механизмы есть на Аляске, во многих других регионах. Только у нас, к сожалению, ничего подобного нет.

‒ Речь идёт о прямом бюджетном финансировании геологоразведочных работ, я так понимаю? ‒ уточняет министр.

‒ Разумеется. Кроме того, государству следует уже отказаться от проведения аукционов по лицензированию недр, когда определяющим фактором является размер платежа. Пора объявлять конкурсы с жёстким регламентированием по годам количества пробуренных скважин, сделанной сейсмики… Так можно будет набрать какое угодно количество запасов и вводить их в эксплуатацию. Настало время, когда территории должны осваиваться разумно и эффективно. Понимаю, что о нефти говорить стало не модно. Но я патриот своей отрасли и глубоко убеждён: мы обладаем уникальным богатством, которое должно разрабатываться и давать возможность на полученные средства развивать другие отрасли. Только не вопреки одной отрасли развивать другие! Уникальные налоги, которые вы собираете с нас, расходуйте разумно! Вкладывайте туда, где можно стимулировать интеллект народа и развивать те направления, которые действительно будут определять наше будущее.

«Изначально недовольными оказываются все»

Александр Новак на правах модератора предложил Аркадию Дворковичу как куратору всех отраслей промышленности обозначить свою позицию по диверсификации отечественной экономики. Какова в её структуре должна быть доля топливно-энергетического комплекса, чтобы смело можно было говорить о независимости от нефтегазовых доходов? И как найти баланс интересов ‒ с одной стороны, удовлетворяя потребителей энергоресурсов, а с другой, создавая условия для развития бюджетообразующей отрасли государства?

‒ Любой компромисс создаёт ситуацию, при которой изначально недовольными оказываются все, потому что никто не достигает своей цели, ‒ резюмирует вице-премьер. ‒ Вопрос в том, как сохранить оптимизм у всех участников процесса и стимулировать их к позитивному поведению на рынке. В этом случае делить между всеми мы будем уже не старый маленький пирог, а гораздо больший, который будет создан. Это основной принцип принятия решений, к чему я и мои коллеги стремимся. Растущий ТЭК ни в коей мере не противоречит задаче диверсификации экономики, поскольку в ситуации относительно низкого курса рубля он является двигателем развития многих других отраслей ‒ и машиностроения, и сектора услуг, которые оказываются компаниям топливно-энергетического комплекса, и смежных технологий в ряде секторов. Всё это оказывает позитивное влияние на структуру экономики. Важно, что в результате другие отрасли экономики растут ещё быстрее, чем ТЭК.

***

Аркадий Дворкович:

‒ Мы не говорим, что ТЭК должен снижать объёмы производства ‒ мы говорим, что он должен развиваться стабильно, спокойно, поступательно, а другие сектора должны развиваться ускоренно.

Александр Новак, министр энергетики РФ:

‒ Столь стремительного падения нефтяных цен ‒ более чем в четыре раза! ‒ ещё не было. Как не было уже почти полвека и столь затяжного кризиса. Несмотря на это, добыча выросла на 2,2 миллиона баррелей в сутки, тогда как спрос увеличился всего на 1,2 миллиона, что лишь усугубило дисбаланс на мировом рынке.

Юрий Шафраник, председатель совета Союза нефтегазопромышленников России:

‒ Какая сегодня главная проблема в энергетике? Как правило, называют обвал нефтяных цен: было 120 ‒ стало 30. Ну, тихий ужас! Однако никто не сократил добычу. Значит, у компаний совсем иная цель. Какая? Борьба за рынки! Сбрось затраты, повысь эффективность, примени новые технологии, но сохрани имеющиеся ‒ и завоюй новые рынки!

Александр Шохин, президент Российского союза промышленников и предпринимателей:

‒ В октябре прошлого года мы заслушивали на правлении РСПП доклад министра по энергетической стратегии до 2035 года. Полагали, что она будет утверждена правительством через несколько дней. Прошло уже более полугода, а стратегии до сих пор нет. Отсутствие стратегических документов ведёт к повышению неопределённости в экономической политике. Бизнес не имеет ориентиров.

Вагит Алекперов, президент компании «ЛУКОЙЛ»:

‒ О нефти в нашей стране говорить стало не модно. Но я патриот своей отрасли и глубоко убеждён: мы обладаем уникальным богатством, которое должно разрабатываться и давать возможность на полученные средства развивать другие отрасли. Только не вопреки одной отрасли развивать другие! А вместе с ней и благодаря ей!