На перепутье

Юрий Шафраник, председатель Совета Союза нефтегазопромышленников России: «Враг всегда внутри нас. Сланцевый эффект, достигнутый в Америке, вызывает в хорошем смысле технологическую и даже экономическую зависть. Конкуренция в мире кратно возросла. На этом фоне нами сделано ещё очень мало. Инновациями, импортозамещением надо было заниматься вчера и позавчера, но никак не завтра».

Технологически отстающие…

На IV Национальном нефтегазовом форуме, прошедшем на минувшей неделе в столичном «Экспоцентре», два дня говорили о технологической оснащённости и инновационном потенциале топливно-энергетического комплекса России. Именно на углеводородах продолжает держаться экономика нашей страны. Драматичное падение мировых цен частично компенсируется наращиванием сырьевого экспорта. Поставки чёрного золота только за последние три года возросли с 237 до 255 миллионов тонн. Это почти вдвое больше того, что отправлял за рубеж СССР в лучшие свои годы. Россия продаёт сейчас едва ли не половину добываемой нефти. Практически вдвое больше, нежели весь Советский Союз, мы экспортируем природного газа. И это при меньших объёмах его добычи.

Алексей Кудрин, экс-министр финансов, возглавляющий ныне Центр стратегических разработок, буквально накануне форума вынужден был признать: Россия является технологически отстающей страной. Доля инновационной продукции растёт минимальными темпами. За десятилетие она увеличилась с 7 лишь до 9 процентов, тогда как согласно утверждённой некогда на самом высоком уровне концепции долгосрочного развития должна бы достичь уже 40 процентов. По темпам цифровизации, например, мы отстаём от передовых экономик в десять раз.

От идеи до практики за 30 дней

Национальный нефтегазовый форум открылся обстоятельными докладами двух иностранных аналитиков. Представители консалтинговых компаний «PriceWaterhouseCoopers» и «IHS Energy» рассуждали о сланцевой революции в США, ставшей возможной во многом благодаря применению новых технологий. Даже при существующем уровне мировых цен сами американцы считают экономически целесообразной добычу нескольких триллионов кубометров газа. Первые его партии уже пришли в Европу. И теперь поставки будут только нарастать, конкурируя в том числе и с российским трубопроводным газом.

Вдобавок ко всему правительство Катара совсем недавно отметило длившийся практически чёртову дюжину лет мораторий на освоение супергигантского Северного месторождения в Персидском заливе, самого крупного из ныне известных на планете. Эксперты опасаются переизбытка газа на мировом рынке через несколько лет. Австралийские и прочие проекты по сжижению природного газа лишь усугубят всё возрастающую конкуренцию.

Не менее захватывающие процессы наблюдаются и в нефтедобыче. Большинство тех же сланцевых проектов в Соединённых Штатах рентабельно уже при 25 долларах за баррель. Причём себестоимость производства день ото дня будет снижаться. Всепроникающая цифровизация привела к тому, что путь от зарождения идеи до создания опытных образцов и запуска их в работу укладывается в тридцать дней.

‒ Новости об удешевлении технологий и формировании технологических прорывов в сланцевой добыче мы получаем из США практически в ежедневном режиме, ‒ признал Кирилл Молодцов, заместитель министра энергетики РФ. ‒ Мы сталкиваемся с ситуацией активного появления на рынке всё новых объёмов углеводородов, которые начинают формировать долгосрочные тренды. В перспективе на рынок могут выйти Аргентина, Мексика, Южная Африка, Алжир. Нам предстоит учитывать эту ситуацию.

Жертвенная Югра

Татьяна Митрова, директор энергетического центра «Сколково», на правах модератора предложила экспертам порассуждать о стимулах, которые помогли бы интенсифицировать процесс внедрения инноваций. И тем самым усилить позиции российских нефтегазовых компаний на высококонкурентном мировом рынке.

Павел Завальный, председатель Комитета Государственной Думы РФ по энергетике, президент Российского газового общества, для начала на нескольких примерах продемонстрировал уровень технологического развития бюджетообразующей отрасли нашего государства. В России коэффициент извлечения нефти составляет всего 26 процентов, а в Норвегии этот коэффициент — «хорошо за 50». Вдвое выше! И это при том, что разрабатывают норвежцы гораздо более сложные залежи, расположенные в Северном море.

На фоне технологической революции в США, открывшей доступ к сланцам, мы никак всерьёз не можем подступиться к баженовской свите. В результате на территории Ханты-Мансийского автономного округа добыча неуклонно падает уже десять лет. Только за последние три года она сократилась с 255 до 239 миллионов тонн. А в 2019-м и вовсе рассчитывают добыть лишь 219 миллионов. И это при колоссальных запасах нефтяной провинции!

По мнению Павла Завального, представляющего родную Югру в Государственной Думе, падение могло быть ещё круче, если бы не поддержка регионального правительства.

‒ Округ ежегодно даёт нефтяным компаниям льготы по налогам на 24-25 миллиардов рублей, — подчёркивает парламентарий. ‒ Тем самым стимулирует эксплуатацию истощённых месторождений. В противном случае компании должны остановить там добычу! Региону приходится, по сути, жертвовать бюджетом развития территории. Не строить дороги, не развивать социальную сферу.

Выход один ‒ совершенствовать федеральное законодательство. И как можно скорее переходить на качественно иную фискальную систему, отказываясь от оборотных налогов и вводя для нефтяников налог на добавленный доход. Систему, которая стимулирует разработку как уже истощённых, так и новых запасов. Глава думского комитета очень хотел бы получить от правительства согласованный проект этого закона и начать наконец с ним работать.

‒ Теперь что касается новых технологий, ‒ продолжает Павел Завальный. ‒ В пробирке их не отработаешь, да и самые мощные компьютеры не помогут. Нужны полигоны для отработки инноваций на практике ‒ на базе действующих месторождений, в том числе истощённых и с трудно извлекаемыми запасами. Соответствующий законопроект по инициативе Югры был разработан Минприроды и проходит согласование. Честно говоря, мы ожидали его внесения в Госдуму ещё в прошлом году. Надеемся увидеть хотя бы в этом.

«Враг всегда внутри нас»

Юрий Шафраник, председатель Совета Союза нефтегазопромышленников России, глава комитета Торгово-промышленной палаты РФ по энергетической стратегии и развитию ТЭК, руководитель межгосударственной компании «Союзнефтегаз», позволил себе расставить акценты. Поскольку многое из того, о чём он намеревался сказать, уже раскрыли коллеги.

‒ Враг всегда внутри нас, ‒ убеждён профессиональный нефтяник. ‒ Сланцевый эффект, достигнутый в Америке, вызывает в хорошем смысле технологическую и даже экономическую зависть. Конкуренция в мире кратно возросла. На этом фоне нами сделано ещё очень мало. Инновациями, импортозамещением надо было заниматься вчера и позавчера, но никак не завтра. Внедрение новых технологий занимает не год и не два. Особо подчеркну: там, где есть хотя бы одна акция государства, правительство и менеджмент головой отвечают за то, чтобы та или иная компания показала радикальный пример.

Времени у нас не так много. Нынешний, пусть и незначительный, подъём нефтяных цен, ставший во многом результатом договорённости между ОПЕК и Россией по ограничению объёмов добычи, не вечен. Институт энергетической стратегии, совет директоров которой возглавляет Юрий Шафраник, прогнозирует через два-три года очередной спад как мировой экономики, так и цен на энергоносители.

‒ На внутреннем рынке проблем ещё больше, ‒ подчеркивает экс-министр топлива и энергетики России. ‒ В прошлом году было зафиксировано совершенно символическое увеличение потребления газа после пяти лет падения. Задача из задач ‒ развить экономику. В США восемь лет назад вдвое уронили цену на газ и держат её на одном уровне. Всё это время стоимость киловатта они сохраняют на уровне шести центов. Это реальный вброс в инвестиционную активность! Возьмите ту же газохимию. В мире на её долю приходится около десяти процентов экономики, в России ‒ менее двух процентов. Нам нужны минимум три, а ещё лучше пять таких крупнотоннажных комплексов, как «Запсибнефтехим». И, безусловно, масса малотоннажных производств с глубокой переработкой.

Татьяна Митрова поставила перед экспертом вопрос ребром: а где же взять деньги на все эти амбициозные проекты?

‒ Все говорят про деньги, ‒ держит ответ Юрий Шафраник. ‒ Я приведу вам в пример крупнейшие нефтегазовые проекты на Сахалине, которые мы подняли в середине 1990-х. Россия-то тогда была в тяжёлом положении, а Сахалин ‒ просто в убогом состоянии. На фоне соседних Японии, Южной Кореи и не столь далёких США остров выглядел экономической пустыней. И никакой перспективы! Но мы предложили иностранцам соглашение о разделе продукции. Они привели недостающие ресурсы и технологии. Поэтому деньги ‒ третичны. Главное ‒ стабильные условия. Партнёры непременно придут к нам на дешёвые газ и электроэнергию.

Долина смерти

Одновременно с форумом проходила выставка нефтегазового оборудования. Свою продукцию в «Экспоцентре» представили сотни предприятий.

‒ Оборудование и технологии представлены не только иностранными, но и российскими производителями, ‒ с гордостью вещал с трибуны форума Кирилл Молодцов. ‒ По большому счёту они являются уже не столько проектными, сколько серийными решениями. Это результат ускорения, которое было придано три года назад президентом и правительством страны, и результат применения инвестиционных рычагов и стимулов, формируемых коллегами из Минпромторга.

Василий Осьмаков, заместитель министра промышленности и торговли, поведал участникам форума об этих самых рычагах. По всем направлениям импортозамещения созданы рабочие группы под руководством представителей нефтегазовых компаний, которые формируют конкретные технические задания на разработки. Принят целый пакет инвестиционных решений. Только фонд развития промышленности на 30 разработок в нефтегазовой сфере выделил 7 миллиардов рублей.

‒ Между промышленным предприятием, которое хочет сделать какую-то железку, какое-то оборудование, и нефтегазовыми компаниями, у которых своя политика и которые не могут рисковать, часто возникает долина смерти, ‒ констатирует чиновник. ‒ И вот тут мы предлагаем им покрыть часть рисков, компенсируя 50 процентов издержек на производство пилотного образца. Такую поддержку получили уже более десятка проектов в различных отраслях. Милости просим, если у вас есть разработка и она недавно запатентована. Отдельно ведётся большая работа по шельфу, для этого мы реструктурировали нашу программу по судостроению. Соответствующие мероприятия включаем в новую программу по развитию Арктики. В рамках национальной технологической инициативы с коллегами из «Газпрома» планируем подписать соглашение о разработке с привлечением «Росатома» подводного добычного комплекса.

Аппетит к риску

Геннадий Шмаль, президент Союза нефтегазопромышленников России, в прошлом первый секретарь Тюменского обкома ВЛКСМ и первый заместитель министра строительства предприятий нефтяной и газовой промышленности СССР, добавил свою ложку дёгтя в бочку мёда. По мнению ветерана отрасли, сам термин «импортозамещение» придумал не очень грамотный человек. Ведь означает он, что мы должны заместить что-то уже имеющееся. Но это же вчерашний день! Думать нужно о новых технологиях, об импортонезависимости или импортовытеснении.

‒ А «экспортопроникновение» подойдёт? — на ходу придумывает новый термин Кирилл Молодцов.

‒ Подойдёт, — соглашается Геннадий Шмаль. ‒ Благодаря этим двум заместителям министра проведена немалая работа, созданы рабочие группы, возглавляемые газовиками и нефтяниками. Но чёткой единой системы, которая охватывала бы всю программу импортовытеснения, у нас нет. Деньги выделяются невеликие, да и то только тем, кто имеет хорошую кредитную историю. А если мы говорим о новых вещах? Технологии, которые применяются за рубежом на сланцах, не подходят для нашего бажена или доманика. Здесь нужны совершенно свежие головы. Мы должны заставить работать мозги в нужном направлении.

‒ Действительно, фонд развития промышленности в связи с тем, что это квазибюджетные займы, ориентирован на финансово устойчивые предприятия, ‒ оправдывается Василий Осьмаков. ‒ Но для всякого рода инноваций есть национальная технологическая инициатива, принята программа создания инжиниринговых центров на базе университета нефти и газа имени Губкина, Московского физико-технического института. Некоторые вещи ‒ тот же шельф ‒ мы финансируем прямым рублём. Но в чём я с вами соглашусь, нам надо каким-то образом увеличивать аппетит господдержки к риску. Вся поддержка у нас короткая. Мы просто ограничены бюджетным кодексом, целым букетом проверяющих.

«Ну, вот и встретились!»

Валерий Гарипов, председатель президиума Союза разработчиков программного обеспечения и информационных технологий топливно-энергетического комплекса, заступился за российских программистов. Наши компьютерные гении уже сегодня готовы практически полностью обеспечить нефтяников и газовиков отечественными разработками. Однако в той же интерпретации сейсмики, моделировании месторождений отечественные программы занимают лишь три процента. Всё остальное ‒ зарубежное.

‒ Наверное, нашим компаниям гораздо выгоднее купить математическое обеспечение у Schlumberger за полтора миллиона долларов, нежели российский аналог за 150 тысяч, ‒ рассуждает бывший заместитель министра энергетики России, создавший в своё время первую советскую цифровую каротажную станцию, составившую реальную конкуренцию Schlumberger. ‒ Одна из самых больших российских нефтяных компаний организует совместную структуру, через которую закупает западное матобеспечение. Попробуй её зацепить! А зацепить нужно. Российские компании, особенно с государственным участием, обязаны покупать отечественную математику. Мы написали письмо министру, я пришёл к Кириллу Молодцову, предложил ему вдвоём сделать программу, но он ловко увернулся от меня, вызвал начальника управления, которого можно спрятать под плинтус. Пока не решил, то ли мне с министром встретиться, то ли опять с Молодцовым.

‒ Ну, вот и встретились, ‒ шуткой парирует Кирилл Молодцов.

‒ Сидит, слышит, ‒ реагирует на реплику Валерий Гарипов. ‒ В рамках межведомственного совета по импортозамещению надо всё это отработать. Нам не нужны деньги, нам нужна государственная протекция, чтобы попасть на российский государственный рынок. В «Роснефть», «Газпром», «Газпром нефть». Кирилл, хочу, чтобы ты серьёзно отнёсся к моему выступлению, потому что я неудержимый.

‒ Приходите завтра, ‒ приглашает неудержимого коллегу Кирилл Молодцов. ‒ Только давайте так: вы говорите мне конкретные направления, а не общие видения, и сколько времени вам нужно для достижения конкретного результата. Когда-то по Штокману наши специалисты тоже говорили, что всё могут сделать, но так и не сделали. А норвежцы сделали…

«Вы завтра зайдите»

Игорь Трушников, первый заместитель генерального директора компании «Бета-технологии», презентовал на форуме прорывную технологию, способную перевернуть весь нефтегазовый мир. Она кратно снижает вязкость нефти и затраты при её переработке.

‒ За счёт чего? ‒ живо интересуется Кирилл Молодцов.

‒ Мы дружим с советскими учёными, разработчиками ускорителей электронов, ‒ поясняет Игорь Трушников. ‒ Электроны разрезают длинные молекулы нефти, стабилизируя оставшиеся куски. Работаем с высокопарафинистой нефтью, делаем лёгкие фракции, можем перерабатывать мазут в более ценные продукты, сжижать газы, не тратя огромную энергию на подогрев. Удельных затрат энергии у нас ‒ 30 киловатт-часов на тонну, тогда как при термическом крекинге он от 250 до 350 киловатт-часов. Мы докладывали об этой технологии в Филадельфии, иностранцы вили вокруг нас петли, приглашали вместе с семьями в Америку, предлагали создать лабораторию. Мы не поехали, заявив, что локализация будет только в России. За 15 лет на исследования потратили собственных средств около 100 миллионов рублей, подошли к границе полной заинтересованности компаний. На завершение работ нам необходимо ещё 80 миллионов рублей. «Сколково» даёт сорок, не хватает ещё столько же. Конкретный результат готовы выдать не позднее чем через 12 месяцев.

‒ Вы завтра зайдите, ‒ предлагает разработчикам Кирилл Молодцов. ‒ Я ещё «Сколково» приглашу, «Транснефть» и кого-нибудь из нефтяных компаний. Если ваша технология действительно такая, как вы говорите, и мы на самом деле получим снижение вязкости, а денег надо всего 40 миллионов рублей, в одиннадцать часов утра жду вас у себя.

Остаётся только надеяться, что через 12 месяцев мы действительно получим уникальную технологию, не имеющую пока аналогов в мире. О результатах мы сможем узнать уже через год — на пятом национальном нефтегазовом форуме.

Андрей Фатеев