Таблетка оптимизма от Клары Барбаковой

На прошлой неделе Тюмень прощалась с Кларой Григорьевной Барбаковой, профессором, доктором социологических наук, создателем колледжа международной системы бакалавриата, основательно встряхнувшего в начале девяностых прошлого столетия образовательное пространство региона. Роскошные розы букет за букетом ложились к её ногам как последний знак признания и бесконечной любви друзей, коллег, выпускников. Клару Григорьевну всегда отличали дерзновенность поступков и свершений, удивительная харизматичность и неподдельная интеллигентность вкупе с потрясающей верой в людей. Но больше всего поражала её заразительная доброта, в лучиках которой отогрелись сотни зачерствевших в суете будней сердец.

Генератор идей

Клара Григорьевна была удивительным человеком. Необычайно добрая, внимательная к окружающим даже в мелочах, она всегда больше думала о близких, коллегах, друзьях, студентах, чем о себе. Даже трудно выговариваемое студентами имя Креина, не раздумывая, согласилась «перевести» в более благозвучную, по ее мнению, Клару.

Умеющая видеть перспективу, она не раз удивляла коллег своей прозорливостью, будь то открытие кафедр в университетах, создание диссертационных социологических советов или новые аспекты научных исследований. Наметив для себя те или иные жизненные высоты, никогда не останавливалась на достигнутом. Движение вперед для Клары Григорьевны было не самоцелью, а привычным образом жизни. Скорее всего, благодаря именно этим качествам и удавались ей многие, даже авантюрные, на первый взгляд, проекты.

…В начале девяностых годов прошлого столетия Барбакова уже авторитетна и как ученый, подготовивший десятки кандидатов наук и аспирантов, и как организатор, умеющий решать далеко не стандартные задачи. Но встреча с членом Международной ассоциации социологов Анной-Марией Буало на одном из советско-канадских социологических семинаров в корне меняет ее жизнь. Идея создания колледжа международной системы бакалавриата на тюменской земле погружает Клару Григорьевну в новые заботы.

Принимая столь ответственное решение — дать молодежи посредством бакалавриата знания, необходимые для последующего обучения в самых престижных вузах мира, ‒ Клара Григорьевна, безусловно, понимала, насколько труден будет путь к успеху. Но идея была так заманчива, что Барбакова просто не могла не поделиться ею с руководством области, автономных округов. Юрий Шафраник, возглавлявший тогда регион, и его заместитель Юрий Конев инициативу поддержали. Согласились стать учредителями и администрации Ханты-Мансийского и Ямало-Ненецкого округов. Загоревшись идеей, к проекту подключились производственные предприятия и государственные структуры, в него поверили родители студентов.

Сомневающимся в успехе задуманного дела она предлагала своего рода таблетку оптимизма, демонстрируя сначала проект, а потом и построенное на базе заброшенного детского сада шикарное здание с полотнами импрессионистов в холле, с великолепной столовой, с шикарным общежитием по западному образцу. В свое детище она год за годом вкладывала столько сердца и души, что тюменцы и сейчас уже не существующий вуз называют не иначе как «барбаковским».

Как медленно, но верно вели к краху уникальное учебное заведение после ухода Барбаковой с должности ректора ‒ отдельная история. Без нее вуз год за годом терял уникальность, атмосферу добра, бескорыстной любви к людям. Но сотни выпускников, коллеги, единомышленники будут помнить Учителя и наставника, умеющего не просто зажечь идеей, но и повести за собой по тернистой дороге жизни.

Риск, оправданный временем

Юрий Конев, депутат Тюменской областной Думы, доктор социологических наук:

‒ В нашем регионе немало известных людей, но Клара Григорьевна Барбакова навсегда войдет в первую пятерку самых значимых с точки зрения развития высшего образования области. Об этом говорит уже тот факт, что она — первый и единственный ректор, решившийся открыть в 1992 году частное учебное заведение. Причем в то время, когда и действующие-то государственные вузы валились один за другим, хирели, а то и закрывались.

В 1990 году я был назначен заместителем председателя Тюменского облисполкома с должности ректора Тобольского пединститута, и проблемы высшей школы знал не понаслышке. Когда Клара Григорьевна пришла ко мне и к Юрию Шафранику с идеей организации колледжа международной системы бакалавриата, не раздумывая, поддержал её — и как должностное лицо, и как член Совета ректоров вузов Тюменской области. Как-то сразу поверил в ее организаторские способности. Впрочем, и руководитель ГазУРСа Александр Ткач, предоставивший колледжу на первых порах помещение для занятий, генеральный директор «Сибнефтепровода» Владимир Чепурский, ректор ТюмГНГУ Николай Карнаухов, представитель бизнеса Галина Рокецкая и целый ряд других авторитетных людей региона.

Сложностей в период становления колледжа, конечно, было немало, но когда все перипетии остались позади, Тюмень получила своего рода образовательную визитную карточку: ни одна сколько-нибудь значимая для города или области делегация не уезжала от нас, не побывав в неординарном вузе. Он прочно становился на ноги, со временем перерос международный колледж и стал негосударственным международным институтом экономики и права, а в 1999 году получил статус государственного высшего профессионального образовательного учреждения Тюменской области. Были потом другие ступеньки роста, было однозначное международное признание, ради которого Клара Григорьевна и из самолетов не вылезала, и зарубежных ученых с брендовым именем неустанно в Тюмень приглашала.

Без ее неутомимой энергии, ее неустанной заботы по отношению к студентам и преподавателям вуз за столь короткий период времени никогда бы не состоялся. Она успевала все: и интересами студентов болеть, и с ректорскими хлопотами справляться, и наукой эффективно заниматься. Более 200 научных трудов, 15 серьезных монографий, более 50 кандидатов и докторов наук ‒ это ж сколько душевных сил надо было вложить!

Научное руководство соискателями, впрочем, отдельная тема. В моей судьбе Барбакова тоже сыграла заметную роль. В начале нулевых я работал в Государственной Думе и ни о какой докторской не помышлял. Материала, правда, было с избытком, поскольку возглавлял комитет по делам Федерации и региональной политике. Но ведь его надо обрабатывать, а когда? Клара Григорьевна ссылок на занятость и слышать не хотела, уверяя, что анализ известных мне проблем крайне необходим научному сообществу. Однажды взяла-таки с меня слово ‒ пришлось его сдержать и защититься…

Возглавляя диссертационный совет, она стремилась к идеальному оформлению результатов научных исследований и никогда не выпускала на защиту диссертантов, не вычитав их работы буквально до точки. Может быть, именно поэтому в последние годы ее все чаще стало подводить здоровье. Выполняя титаническую работу, она максимально заботилась о других и совершенно не думала о себе.

Маленькая, но великая

Степан Киричук, первый заместитель председателя Комитета Совета Федерации по федеративному устройству, региональной политике, местному самоуправлению и делам Севера:

‒ Так сложилось, что во властные структуры в 1990 году я пришел с производства. Неплохой инженер, знал многие производственные тонкости, но об управлении в масштабах города, района и понятия не имел. Компетентный в системе местного самоуправления Лев Березин настойчиво посоветовал встретиться с рядом ученых, социологов, в том числе и с Кларой Барбаковой. Та первая встреча и стала залогом нашей продуктивной деятельности.

Клара Григорьевна к миссии Учителя отнеслась ответственно. Объяснила многое с точки зрения социолога, но три постулата запали мне в душу навсегда. Первое: в городе все равны, это единство равных. Второе: в обществе всегда главный человек. Государство, классовость ‒ все потом. И третье: чиновник, работающий во властных структурах, ‒ слуга народа. Очевидные, казалось бы, вещи, но она так талантливо смогла их до меня донести, что до сих пор не только помню, но и руководствуюсь ими. Уверен: не будь той встречи, вряд ли я бы со своим инженерным образованием состоялся в сегодняшнем качестве.

Достоинств у этого обаятельного, грамотного, эрудированного человека было не счесть, но при всем при том она никогда не демонстрировала своего превосходства, ни перед кем и никогда. Рядом с ней всегда было комфортно, будь то заседание диссертационного совета, решение рабочих вопросов в вузе или непростой разговор с рабочими на стройплощадке.

Клара Григорьевна умела добиваться поставленной цели, но как тяжело это ей порой давалось, знают немногие. До сих пор помню проблему по привязке территории, которая возникла при строительстве учебного корпуса вуза. Необходимо было согласование с жителями соседних домов, а они на встрече… нагрубили Барбаковой и отказали наотрез. Ко мне, в кабинет мэра города, она пришла совершенно ошарашенная таким поворотом дела. Поговорив с десятками чиновников и поняв, что плетью обуха не перешибешь, готова была к любым решениям и никак не ожидала от меня услышать, что сам поеду с жителями разговаривать. Мне просто обидно стало за город, который может не получить современного вуза, за нее. Поехал, но… тоже не убедил! А через несколько дней жители сами ко мне пришли, признали, что погорячились…

Социология для Клары Григорьевны всегда была отдушиной для души, бесконечными траекториями для анализа, для раздумий. В этом тоже смог лично убедиться, когда работал над докторской диссертацией. Написав примерно две трети работы, напросился к ней на консультацию. Долго обсуждали подготовленный материал, спорили по каждой странице, по каждому выводу. Я ушел, вроде бы удовлетворенный результатом беседы. А где-то через день-два понял, что все мои наброски в корне неправильны! До меня дошел истинный смысл фразы Клары Григорьевны, что местного самоуправления у нас в стране нет, не созрело оно еще! Интересно, что свою точку зрения по этому поводу она высказала ненавязчиво, полагая, что пойму ее правильно. Переписал тогда все заново, защитился, но и сейчас не устаю поражаться ее умным выводам. Не популистским, а научно обоснованным.

Великодушие Барбаковой, умеющей щедро делиться знаниями, опытом, пониманием научных проблем, удивляло не только меня. Интеллигентная во всем, она была интеллигентна и в суждениях, в характеристиках. Если бы меня попросили набросать образ графини для создания портрета, я, не задумываясь, обрисовал бы Клару Григорьевну. В этом плане она мне всегда напоминает Пахмутову в музыке: такая же маленькая и такая же великая в щедрой любви к людям.

Человеколюбие по зову души

Николай Карнаухов, профессор ТИУ, экс-ректор ТИИ-ТюмГНГУ:

‒ Клару Григорьевну, вне всякого сомнения, отличало потрясающее человеколюбие. Она априори любила людей, в каждом человеке видела только хорошее, что, прямо скажем, свойственно далеко не всем. Ее не раз предавали, подставляли, но, обжигаясь или разочаровываясь в ком-то конкретно, она никогда не изменяла своей жизненной позиции, не черствела душой. Феноменальность удивительная, в определенной мере потрясающая всех, кто с ней соприкасался по жизни или по работе.

Я не раз размышлял над этой феноменальностью и пришел к мысли, что человеколюбие Клара Григорьевна воспитала в себе сама. Причем выпестовала это ценнейшее человеческое качество не благодаря, а вопреки судьбе. Дитя войны, она с детства знала, что такое холод, голод, лишения по национальному признаку. Но не ожесточилась, напротив, всегда искала свой рецепт счастья.

Будучи очень радушной и хлебосольной хозяйкой, она всегда первым делом спрашивала гостя, не голоден ли он. И это было не формальной данью гостеприимству: категорически была уверена, что комфортно работается только на сытый желудок.

Роскошь общения с единомышленниками ценила очень высоко: видимо, глубоко в душе ее не отпускала та настороженность общества к евреям, с которой она сталкивалась и при защите диссертации, и при продвижении по карьерной лестнице. В начале восьмидесятых я был членом парткома индустриального института, где она тогда работала, и сам был свидетелем, как осторожничали руководители партийных органов при выдвижении ее кандидатуры в члены парткома. Евреев тогда считали пятой колонной в СССР, и им весьма непросто было жить с этой гипотетической виной по национальному признаку.

К доверию коллег Клара Григорьевна шла странным, как нам тогда казалось, образом. Могла, например, просто так, без всякого повода, пригласить в гости или сагитировать на поход в ресторан только потому, что интуитивно чувствовала родство душ, единство взглядов на текущие проблемы бытия. И каждый раз не уставала благодарить за то, что люди откликались на ее просьбы. Я сначала недоумевал, зачем ей эта суета сует, и только потом, много лет спустя, понял, что будучи человеком деятельным, активным во всех сферах жизни, она в беседах с друзьями, единомышленниками по социологическим аспектам, по проблемам высшей школы не только сама заряжалась оптимизмом, но и других заряжала на креативные идеи, прораставшие добрыми делами.

Ее доброта, отзывчивость порой зашкаливали разумные пределы. Жалея ее, не раз предостерегал, что ответного добра от того или иного человека она никогда не дождется. Не та у человека позиция. На что она с присущим ей искренним недоумением всегда легко парировала: «Ну и что? Я могла помочь ‒ помогла. А добро… Оно в любом случае прорастет, пусть и в других людях».

Встречи с такими неординарными людьми бывают не так часто в жизни. Но если уж случаются ‒ навсегда остаются в памяти, действительно прорастают добром. Доброта ведь тоже бывает заразительна. Если посчастливится, конечно, ею заразиться.

Татьяна Поварёнкина