ТЭК: вчера, сегодня, завтра
Интервью Ю.К. Шафраника журналу CongressTime
Юрий Константинович, в начале девяностых годов прошлого века при вашем активном участии начинались эпохальные преобразования в электроэнергетике, нефтяной и угольной промышленности. Какие ключевые решения, принятые в то время, позволили создать устойчивую отраслевую платформу и вывести Топливно-энергетический комплекс на путь уверенного роста?
Ю.Ш.: Прежде всего надо сказать об огромной заслуге объединенного отраслевого штаба и всех, кто активно участвовал в реформировании ТЭКа. О заслуге именно в том, что на рубеже 80‒90-х годов были четко сформулированы цели преобразований и обеспечено уверенное развитие отраслей в соответствии с мировым опытом. При этом сопрягались производственные комплексы, иногда находящиеся в ведомстве 5-ти союзных министерств. Так, в нефтяной промышленности мы поставили целью обеспечить производственный процесс «От скважины до бензоколонки», т.е. весь цикл, который позволял (что было особенно важно тогда) «взять продукт» еще на стадии разведки и «донести» его до конечного потребителя, разумеется, за его деньги. Тем самым достигалась финансовая стабильность компаний.
Мы создавали великие компании из предприятий разных министерств, а вот, например, завод Уралмаш уже давно был великим. В 80-х кроме США и, может, пары других государств, все завидовали бы наличию в своей экономике такого производства. Но в 1987 году был принят закон «О госпредприятии», который грандам индустрии нанес непоправимый вред. Уралмаш раздербанили на кучу кооперативов. В 80-х он выпускал 300 больших буровых установок в год, а сейчас, при огромном внутреннем рыночном спросе, и 30-ти выпустить не может.
Это к тому, что если бы наш опыт был востребован в других отраслях промышленности, отечественная экономика достигла бы совершенно иного уровня, поскольку жизнь показала, какой успех мы предопределили: сейчас в российской нефтянке перекрыты все параметры, достигнутые во времена огромного СССР (что по основным показателям относится к ТЭКу в целом).
А как вы отнеслись к отраслевой приватизации?
Ю.Ш.: Я лично всегда был против приватизации гигантов индустрии, в данном случае – в нефтяной отрасли. Структурная реформа – это структурная реформа! Но отдать созданное в частную собственность ‒ это политическое решение государства. Мы не верили, что можно невероятно ценную компанию отдать в частные руки. Нельзя такое делать! Наверное, эта принципиальная позиция и привела меня в 1996 году к потере должности министра. Потому что всё тогда дробили на части, а ваш собеседник, наоборот, пытался, например, сделать Роснефть единой национальной нефтяной компанией. Хорошо, что это происходит сегодня.
Что можете сказать о значимости закона «О недрах»?
Ю.Ш.: Этот закон всё еще работает, хороший или плохой, пусть с изменениями, но всё ещё работает. Назовите мне законы, которые с 1992 года ещё в действии! Таких вы найдете очень немного. Закон «О недрах» и создание компаний полного цикла ‒ это и есть краеугольные камни устойчивости текущего развития топливо-энергетического комплекса. Причем подобное в один день никаким указом не создать. Потому что одно дело что-то на бумаге написать, а другое – реализовать: акции объединить, потом передать компаниям лицензии на недра и т.д. Это же целая историческая эпоха! В данном случае мы постоянно опережали время. И необходимо особо отметить, что основные указы по нефтяной, электроэнергетической, угольной промышленности выходили с существенной оговоркой-примечанием – «об особенностях приватизации». Потому что Министерство топлива и энергетики Российской Федерации в то время всячески старалось уйти от процедур приватизации и, в первую очередь, реализовать структурные реформы. Мы шли по особому пути, российскому, и в результате сумели создать все наши нефтяные и газовые компании. Так или иначе, проведенная комплексная реформа дала нужный эффект.
К 2000-му году компании отмобилизовались, им стало тесно здесь, они устремились на зарубежные рынки. Это общепринятая практика. Не потому, что нефть – это долларовый товар, а потому, что нам удалось создать компании мирового уровня, соответствующие глобальной структуре рынка и международным экономическим отношениям.
Если говорить про ТЭК в целом, то наилучший вариант развития связан с добычей угля. Отрасль до реструктуризации была безнадежно дотационной. Молодежь едва ли помнит, как в конце 80-х целый год бастовали Кузбасс, Донбасс, Воркута. Когда мы завершили реформы, то к 2000-му году отрасль стала рентабельной. Реформа была жесткой, даже в чем-то жестокой. Но, как говорят, «когда ты лечишь человека, то лишь бы он был потом здоров». Нам пришлось закрыть 146 шахт и ликвидировать убыточные производства. Но зато сегодня есть и супер-шахты, и супер-разрезы мирового уровня. Они работают даже при текущих низких ценах, остаются рентабельными. В целом угольная отрасль вызывает гордость за проведенную реформу и за сегодняшний результат.
А Газпром был «первой ласточкой», которую создавал Виктор Степанович Черномырдин. Он на политическом уровне рискнул сделать этот шаг, и в том его большая заслуга. Руководитель такого уровня точно понял, почувствовал, что необходимо предпринять и при этом учесть мировой опыт. Похожим образом уже в 2000-х было реформировано РАО «ЕЭС Россия», хотя пошли несколько по-иному пути…
Скажите, почему «Восточный вектор» развития энергетики России сегодня становится приоритетным? Огромные средства государство вкладывает в трубопроводы и транспортные сети. Насколько оправданы такие инвестиции?
Ю.Ш.: При нашей территории ‒ от Камчатки до Калининграда ‒ и при соответствующей логистике, даже если ты не хочешь, то пойдешь к ресурсам на Восток. Считаю, что мы задержались лет на 5 с «Восточным вектором». Само это словосочетание прозвучало на одном из заседаний, которое проходило в ТПП РФ в 2005 году. Мы тогда обозначили эту тему как вектор. Я был в сентябре 2016 г. на Сахалине. Там видишь, сколь значимые перемены происходят. Да, надо бы побыстрее, но в целом государство уже многое сделало на Дальнем Востоке. Из запустения, безысходности и тупика сформированы и вектор, и надежда, и уже получены реальные результаты: нефть качаем, газопроводы строим.
Говорят: «Вместе с трубами в землю закапывается много денег!» Да, это так. Но давайте придерживаться следующего тезиса: «Чтобы захватить хоть какой-то сегмент рынка, ты обязан вложить в него достаточно средств». Так и здесь – огромные финансовые ресурсы «омертвляются», но, дай Бог, чтобы они лет за 25 окупились. Рынок требует, чтобы в него инвестировали значительные финансовые средства. Это и трубы, и заводы по СПГ, предприятия нефтехимии и пр. Тут главное не просчитаться с выбранной позицией и быть уверенным, что намеченный сегмент рынка в итоге будет твой.
Сразу хочется спросить об экологии при реализации энергетических проектов…
Ю.Ш.: Это очень важно! Ведь человек с древних времен не очень изменился. Мы всё вокруг потребляем: не становится больше животного мира, кислорода в воздухе, чистой воды, растений вокруг. Мы все съедаем, вдыхаем и выкачиваем из недр. Надо понимать, что лишь драматические события заставляют человека задумываться не только о потреблении, но и о защите окружающей среды.
Я бы проголосовал за закон о том, чтобы на многих территориях России оставалась исключительно заповедная зона. Например, та же Камчатка, плато Путорана и т.д. Да, проживем без нефти, газа и без золота Камчатки. Там своя природа, особый мир. Их нужно сберечь!
Стандартный вопрос о взаимосвязи ТЭКа и экономики России. Есть ли точки роста и потенциал для дальнейшего увеличения поступлений в бюджет?
Ю.Ш.: Все-таки ТЭК – это как кровеносная система у человека, поэтому он тесно взаимосвязан с другими отраслями и с экономикой в целом. Влияние ТЭКа на социально-экономическое состояние страны чрезмерно, и очевидно, что это влияние в дальнейшем нужно снижать за счет развития иных производительных сил. Но благодаря ТЭКу за последние 15 лет многое сделано для оживления других отраслей и экономики в целом. При этом очевидно, в чем мы явно теряем время: это насыщение внутреннего рынка газом, нефтью, нефтепродуктами на конкурентной основе и полная стабилизация или даже снижение цен и тарифов на углеводороды, электроэнергию, транспорт. Такая задача вполне выполнима, а на базе дешевого сырья мы обеспечим развитие нефтегазохимической промышленности.
Одно дело – выживать на конъюнктуре… Вспомним, нефть стоила больше 100 долларов за баррель, а сейчас почти в два раза меньше. В то же время композиты, пластмассы ‒ это сразу в 20‒30 раз выше стоимости исходного сырья, например, той же самой нефти. Вот где и пополнение бюджета, и поддержка экономики! Нам для развития России, для удовлетворения внутренних потребностей уже сейчас надо в 3 раза увеличить объем производства нефтегазохимической продукции. А если ставить задачу масштабнее ‒ взять на мировом рынке долю в этой продукции, то, сами понимаете, во сколько раз надо будет увеличить текущие мощности.
Много лет идут разговоры о поддержке среднего и малого бизнеса…
Ю.Ш.: Эти разговоры вызывают у меня «злое напряжение». Не надо никого поддерживать, надо дать возможности! Передайте в компетенцию регионов всё, что относится к малым месторождениям. Да, по общим правилам, по общим законам. Пусть на местах решают вопросы по налогам. Пусть даже без налогов начинают энтузиасты работать, лишь бы было производственное оживление. Этим мы создадим благоприятные условия для малого и среднего бизнеса, а также ‒ главное ‒ конкурентную среду.
Наверное, традиционный для интервью тезис: «Ваш взгляд на будущее поколение специалистов в ТЭКе».
Ю.Ш.: Я вспоминаю своих учителей. В то время Борис Евдокимович Щербина был первым секретарем Тюменского обкома КПСС. Виктор Иванович Муравленко ‒ начальником Главтюменнефтегаза (он всю эту нефтяную империю и создавал с 1964 г. до 1990 г., то есть четверть века). Роман Иванович Кузоваткин был начальником НГДУ «Нижневартовскнефть». Они олицетворяют всю когорту руководителей, которые заложили основу Западносибирского нефтегазового комплекса.
Эти люди возглавили дело, которое и сейчас кормит всю страну. Помню Щербину, выступающего перед нами, студентами. А Муравленко был председателем комиссии по защите дипломов. Представляете, пятикурсник защищает диплом у реально присутствующего в аудитории специалиста такого масштаба! В меня эти люди столько хорошего вложили, поэтому грех не следовать своим учителям и не пытаться что-то самому сделать для нашей молодежи. Не обольщаюсь, но может из всех, кому я сегодня читаю лекции, несколько человек через 40‒50 лет будут это помнить. Если я заложил в одного-второго-третьего студента что-то положительное, то это уже здорово.
Неплохое мнение у меня о нашей молодежи: мы же и после лекций встречаемся и общаемся. Светлые лица, добрые люди, очень хорошие впечатления. Во время неформальных бесед специально пытаюсь их «спровоцировать» и «завести» но, если честно, я не удовлетворен их внутренней энергетикой, и мне кажется, что ребята не настолько собраны и готовы к текущим вызовам.
Кстати, выступать с лекцией в университете тяжелее, чем на любой конференции. Во-первых, конференция подразумевает раскрытие определенной тематики, во-вторых, ты знаешь, для кого готовится информация, вся аудитория понятна. А в университете тебя слушают и студенты и профессора. Если невольно уходить в общие, в пространственные вещи, то студенты уснут. А если прописные истины излагать, то профессора уйдут. Этот момент очень сложный, тонкий. Как правильно выбрать нужную тематику и правильный формат ее преподнесения, чтобы и профессора, и студенты, если уж ни аплодировали, то точно не думали: «А зачем мы сюда явились»? Поэтому с этих позиций лекция в университете более ответственна для меня.
5 лет учебы в институте – это подготовка к очень серьезной конкуренции: личностной, отраслевой, среди компаний и даже между государствами.
С развитием технологий настолько все сжимается по времени, по расстоянию, по информации, что не просто обостряется, а обостряется в геометрической прогрессии конкуренция всех видов: человека, экономики, бизнеса, стран, континентов. В конечном итоге как максималист могу констатировать, что «конкуренция есть борьба за выживание».
Какой смысл вкладывается в понятие «Социоэкономика новой энергетической модели»?
Ю.Ш.: Дело в том, что экологические проблемы и проблемы изменения климата ведут к экономическим и социальным последствиям. Мир привык измерять благополучие стран величиной их ВВП, однако не менее важными показателями являются рост рынка, уровень и качество жизни и, естественно, защита окружающей среды.
Важно, что мировое научное сообщество задумалось над этими вопросами, и не менее важно, что соответствующее обсуждение прошло в рамках ЭКСПО-2017 в Астане. Именно эта специализированная выставка несет в своем слогане «Энергия будущего» идею «зеленой» экономики, к которой мир обязан перейти, чтобы сохранить человеческую цивилизацию и вывести ее на новый уровень развития.
Постоянно упоминаемые в прессе новые технологии, модернизация, импортозамещение…Какие тут можно выделить проблемы?
Ю.Ш.: В энергетике многое сделано, но дальнейшее продвижение неразрывно связано с машиностроением и прикладной наукой. И если нам удалось избежать «разорванности» в нефтянке, газе, электроэнергетике, угле, то в других отраслях ситуация выглядит хуже. Новые интегрированные комплексы компаний создаются, и государство способствует этому. Но признаем честно: это происходит после большого провала. Всё, что связано с модернизацией, может решаться двумя путями. Либо ты будешь модернизироваться за счет самого себя на Западе: будешь туда платить и оттуда науку, импортное оборудование и технику завозить. Либо надо поднимать у нас другие виды отраслей. Задача кому? Правительству? Да, но и нефтегазовым компаниям тоже.
Это очень большая проблема, потому что невозможно модернизироваться и перевооружиться без машиностроения и науки. А эти сферы оказались к началу 2000-х более всего разбиты. Сейчас процессы собирания и укрепления в машиностроении и науке набирают силу, но все же мы очень сильно отстаем, потому что другие в мире за это время ушли далеко вперед.
Я вижу ситуацию следующим образом: можно выделить зарубежным компаниям территории и месторождения на особых условиях (например, как создавались «Сахалин-1» и «Сахалин-2»), но недопустимо отдавать им основной сегмент сервисного рынка. Потому что сервисный рынок «заказывает» научные исследования, оборудование, технику, машиностроение. Но как только ты отдал основной сегмент сервиса, значит, автоматически отдал за границу и науку, и заказы на оборудование. В этом вопросе необходимо строгое регулирование. Иначе о модернизации энергетики и всей промышленности можно забыть.
Умная энергетика в России – это научная фантастика? А у нас достаточно ли подготовленных кадров и технологий для этого? Есть ли концепция реализации такой задачи?
Ю.Ш.: Россия богата талантами. Когда мне говорят, что нет достойных кадров, я отвечаю, что в 30-е годы модернизацию страны совершили «лапотники». Если сегодня нет каких-либо специалистов, значит, завтра их можно подготовить. Был бы только на них запрос со стороны бизнеса и государства.
Умная энергетика… Вот ты произвел 5 киловатт электроэнергии. Тебе даже не надо ни с кем договор подписывать, достаточно, чтобы сети по тарифу взяли их в общую энергосистему. В этом начало Умной энергетики. Только самое начало. Дайте малой генерации такие возможности, создайте новую систему. И это вполне выполнимо. Но надо поставить задачу, сформулировать цели. Кто запрещает? Руководством страны на всех уровнях эта инициатива будет поддержана.
Вот мы обычно тяготеем подводить подо всё теоретическую основу. А надо каждый день ставить задачи и достигать результатов. И это есть самая важная «Концепция». Результат и только результат является мерилом любого развития.
2017-й год особенно богат на событийные мероприятия для ТЭКа. Активные публичные дискуссии – это признак происходящих в отрасли масштабных изменений и преобразований?
Ю.Ш.: Прошедшие насыщенные событиями мероприятия на ЭКСПО-2017 и на недавно завершившейся Российской Энергетической Неделе – 2017 (РЭН-2017) наглядно показали, что текущее развитие ТЭКа обеспечивает большой спрос на продукцию смежных отраслей и стимулирует внедрение в производственные процессы новых современных технологий. Отрадно, что такие форматы общения, как, например, Молодежный день на РЭН-2017, становятся инструментом активного вовлечения молодых специалистов в проблематику отрасли. Интерактивное общение с представителями власти расширяет их представление о масштабности текущих задач и перспектив развития энергетики в стране. Безусловно, это не косвенный, а явный индикатор положительных тенденций по преобразованию российского ТЭКа, заинтересованности зарубежных инвесторов в работе на нашем рынке, несмотря на многочисленные санкционные давления. Информационная насыщенность форумов и конференций этого года лишний раз доказывает, что мы не стоим на месте, а активно используем новые форматы долгосрочного сотрудничества с иностранными бизнес-партнерами и уверенно смотрим в завтрашний день.
Юрий Константинович, тема очередного номера журнала – «Энергетика будущего: от конгресса к прогрессу». Наверное, можно констатировать, что конгрессная индустрия для энергетики России является важным «нетехнологичным» фактором развития отрасли?
Ю.Ш.: Очевидно, что конгрессно-выставочная деятельность в нашей стране набирает масштабы. Причём это происходит быстрыми темпами. Ещё 10‒15 лет назад мы говорили об отдельных международных форумах в России. Открытость страны миру, вхождение экономики в мировой рынок наряду с наличием богатейших ресурсов создают условия для расширения контактов и сотрудничества. Сейчас география и тематика международных форумов в нашей стране очень широка. Отрадно, что эта деятельность смело пошла в Сибирь, на Дальний Восток. Одни названия о многом говорят: Красноярский форум, Байкальский форум, очередной Дальневосточный экономический форум, который прошёл 5–8 сентября этого года во Владивостоке. Он стал традиционным и привлекает большое количество представителей деловых кругов из стран Восточной и Южной Азии. Это выражение потребности бизнеса, стремящегося выгодно вложить инвестиции в новые проекты, сотрудничать с российскими компаниями, принять участие в освоении природных богатств или в развитии инфраструктуры
Слово «прогресс» – многозначный термин, основное значение – «движение вперед, успех». Юрий Константинович, что бы вы порекомендовали учесть при организации отраслевых конгрессов и форумов для объективного раскрытия прогресса в мировой энергетике, полноценного освещения в СМИ неизменного продвижения российского ТЭКа вперед?
Ю.Ш.: Пожелаю следующе: смелее осваивайте методику конгрессно-выставочной деятельности, нарабатывайте контакты, следите за новейшими достижениями. Будьте всё время в движении. А главное заключается в том, какие цели вы ставите перед собой, организуя каждое мероприятие.
Считаете ли вы эффективным участие в таких мероприятиях? Как вы оцениваете эту эффективность? Планируете ли в дальнейшем способствовать развитию конгрессной составляющей в энергетической сфере, и каким образом?
Ю.Ш.: Здесь наша прямая заинтересованность и практическая работа выражаются в том, что Союз нефтегазопромышленников России совместно с Минэнерго РФ ежегодно проводит Национальный нефтегазовый форум, который весной текущего года состоялся в четвёртый раз. Он также приобретает масштаб международного. НП «Горнопромышленники России», горные компании в ноябре этого года проведут III Горнопромышленный форум. Объективные показатели налицо – растёт количество участников форумов.
Комитет ТПП РФ по энергетической стратегии и развитию ТЭК поддерживает регулярно проводимые конференции и выставки в ряде регионов, в Уфе, Казани, Тюмени, Мурманске, Белгороде и других городах. Это великолепная форма привлечения бизнеса, развития сотрудничества, обмена новейшими достижениями и опытом.
По каким критериям делается отбор мероприятий для участия в качестве делегата или спикера (в особенности, если несколько мероприятий проходят в одни сроки)?
Ю.Ш.: Обилие мероприятий – это хорошо. Есть выбор. И мы здесь определяем необходимость участия по глубине затрагиваемых вопросов, проработке программ, представительству участников, целевым установкам организаторов мероприятий. Это набор характеристик, которые показывают актуальность тем, рассматриваемых на форумах, и степень подготовки их обсуждения.
Какие недостатки в мероприятиях энергетической тематики вы бы могли отметить? На ваш взгляд, чем лучше или хуже подобные мероприятия, проводимые за рубежом? Может быть, у вас есть какие-то рекомендации для организаторов?
Ю.Ш.: Сегодня уровень организации и проведения наших форумов не хуже зарубежных, а по количеству заключаемых договоров, масштабу привлекаемых инвестиций часто превосходит их. Но ещё есть над чем работать. Содержательно форумы должны быть глубже и успевать реагировать на меняющиеся обстоятельства.
В чем ценность конгрессных мероприятий, конгрессных площадок? Какова основная цель участия в отраслевых форумах?
Ю.Ш.: Ценность конгрессных мероприятий в их форме, близости контактов и наглядности. Их не заменят ни рекламная компания, ни информационно-аналитические материалы и многое другое. Личные впечатления, знакомства, прямая связь на форумах дают богатый материал для перспективной работы. Выставочные экспозиции всегда в динамике. Если в этом году одно, то в следующем новое, более совершенное и производительное. И моё пожелание тем, кто проявляет внимание к материалам вашего журнала, – участвуйте в конгрессно-выставочных мероприятиях и всегда будете в курсе новейших достижений, касающихся вашей профессиональной деятельности.
А вам как журналистам, выбравшим интересную специализацию, пожелаю успехов в освещении этого развивающегося сектора бизнеса. Бизнес в целом всё время в движении, в поиске. И на его потребности надо отвечать не в статичном состоянии, всё время идти вперёд.
Ваши пожелания нашим читателям.
Ю.Ш.: Журнал осваивает очень интересный сектор. Для предпринимательских кругов из самых разных сфер деятельности он несёт много полезной информации.
В связи с этим желаю, чтобы журнал всё больше вызывал к себе читательский интерес, а круг ваших читателей расширялся.
Юрий Константинович, позвольте поблагодарить вас за столь содержательный и откровенный разговор. Желаем вам и вашим коллегам новых свершений в профессиональной деятельности.
Журнал о конгрессной индустрии в России «CongressTime» №1(6), 2018 г.