Резервы ТЭК – залог развития отрасли
Интервью журналу «Региональная энергетика и энергосбережение», №4,2019 г.
Сегодня в гостях у нашей редакции председатель Комитета Торгово-промышленной палаты РФ по энергетической стратегии и развитию топливно-энергетического комплекса, председатель Совета Союза нефтегазопромышленников России, председатель Совета директоров Института энергетической стратегии Юрий Константинович Шафраник.
– Юрий Константинович, какие, на ваш взгляд, сегодня основные проблемы в российском топливно-энергетическом комплексе?
– Проблем всегда хватало. Но в целом в ТЭК перекрыты все показатели советского периода, в том числе и качественные. Самое главное заключается в том, что компании не снизили, а развивали инвестиционные программы, увеличили объем бурения (с 20 миллионов метров в 2011 году до 28,7 миллиона в 2018-м). Это самый значительный вклад в экономику страны. Потому что один человек, занятый в нефтегазе – это 7 человек, занятых в смежных отраслях экономики страны.
Заметно выросли объемы добычи углеводородов, улучшилась система их переработки и транспортировки. К тому же был осуществлен ряд новых крупных проектов, в том числе инфраструктурных, которые позволили нам обеспечить выход на Восток (трубопроводная система «Восточная Сибирь ‒ Тихий океан»), увеличить в 2 раза экспорт нефти по сравнению с советским периодом за счет новых терминалов, Балтийской трубопроводной системы, реконструкции и увеличения пропускной способности транспортных перевалок на Черном море, за счет Каспийской трубопроводной системы. Сделан прорыв в производстве сжиженного природного газа на Ямале…
А из первоочередных отраслевых задач я бы выделил необходимость совершить за 3‒5 лет радикальный прорыв в нефтегазохимическом производстве.
И все же наиважнейшая проблема не только для ТЭК, но и для всей отечественной экономики, ‒ это тарифная политика в электроэнергетике.
В целом отрасль по базовым параметрам выглядит довольно успешной. В 2018 году производство электроэнергии превысило уровень 1990 года. Это важный момент, поскольку большинство отраслей экономики РФ пока не вышли на параметры, которые были достигнуты в конце советского периода.
Однако эффективность электроэнергетического комплекса сейчас ниже, чем в советское время. Необоснованно растут тарифы. Конкурентные отношения на рынке электроэнергетики не получают развития. Созданы избыточные генерирующие мощности, которые мы с вами оплачиваем. В то же время четверть отраслевого оборудования старше 50 лет, и его обслуживание чрезмерно затратно по сравнению с обслуживанием современной техники.
Износ электросетей в 90-х годах составлял 30–40%, в 2010-х – 50–60%. Для сравнения, в странах с развитой сетевой структурой износ доходит максимум до 44%. Совсем грустно становится, когда мы касаемся среднесписочной численности отраслевого персонала. Например, в ПАО «Россети» в 2012 году персонал включал 190 тысяч человек, а в 2018-м достиг 220 тысяч. Резонно спросить: а где же наш элемент цифровизации? Поскольку с его помощью можно быстро сокращать избыточную численность работников.
– Давайте поподробнее поговорим о тарифной политике…
– Я считал и считаю, что электроэнергетика – это не только бизнес, а важнейшая социальная сфера, затрагивающая каждую секунду всех и вся во всех проявлениях жизни. С 2007-го по 2017 год тарифы на электроэнергию выросли почти в два с половиной раза. Тут и рост сбытовых надбавок, и необоснованность роста тарифов на местах.
‒ Почему ФАС не занимается этой тематикой?
‒ Во-первых, территориальные органы Федеральной антимонопольной службы не обладают полномочиями по тарифному регулированию. У них компетенция только в рамках 135-го Закона по реализации контроля в сфере конкуренции. А во-вторых, ФАС фактически является и регулятором, и контролером. Вот посмотрите, две руки – одна регулирует, другая контролирует. Кто контролирует саму Федеральную антимонопольную службу? Никто…
Наш Комитет выходил с инициативой, и руководство ТПП приглашало руководителя ФАС И.Ю. Артемьева не так давно на очень серьезный разговор. Я вынес из этого разговора, что ФАС многое знает, но как в известной интермедии Хазанова: «Все есть, отпечатки пальцев есть, киллера поймали, доказать не можем». Примерно так выглядела позиция ведомства, которое, на мой взгляд, ‒ ключевое в сложный период развития отечественной экономики.
Я советовался с рядом экспертов, и мы пришли к выводу, что потенциал снижения тарифной нагрузки составляет 30% от сегодняшнего уровня. Субъекты Федерации, не имеющие в своем промышленном потенциале сырьевых отраслей, начинают понимать, что главный фактор, ограничивающий возможности предпринимателей и инвестиционные возможности, – это давление тарифа электроэнергетики.
В отдельных регионах ведется работа по снижению тарифов: Ульяновская область, Карелия… Но это не массовое явление.
И вроде бы все всё понимают. Экспертное сообщество регулярно поднимает данный вопрос. Но не находится руководящих сил, способных изменить положение. Губернаторы молчат. Потребители «проглатывают» навязанный тариф.
– Но вы же привели в пример Ульяновскую область…
– Этот пример весьма важен для Российской Федерации. Сергей Иванович Морозов – губернатор уже 14 лет. И он, понимая, что при нем за эти годы строилась вся система тарифообразования, принимает волевое решение о необходимости рассмотрения экономической обоснованности действующих тарифов, чтобы повысить эффективность малого и среднего бизнеса. И вообще, чтобы поднять экономику в регионе.
Проблема серьезная. При валовой выручке сбытовой организации в 900 млн рублей экономически необоснованные затраты за три года составили 800 млн рублей. Поэтому было принято решение в 2019 году сокращать сбытовую надбавку. Сбытовая надбавка в теплоснабжении уже снижена на 46%. При общей выручке поставщика тепла в 4 млрд рублей экономически необоснованные затраты составили 1 млрд 369 млн рублей. Так что губернатор способен влиять на ситуацию.
– На ваш взгляд, возможно ли тиражировать опыт Ульяновской области по всей стране?
– Конечно, нет. Невозможно великую, географически растянутую от Чукотки до Калининграда территорию «чесать одним гребнем». Именно в регионах должны заниматься этим делом как следует. Карелия вдруг объявляет, что там в два раза уронили тарифы. Скорее всего, за этим уроном опять начнется подъем, и ситуация станет хуже прежней. И все-таки, если снизили в два раза, значит, есть такая возможность.
Мы вполне можем так же, как в Америке, остановить рост тарифов. Я уже лет пятнадцать слежу за ценами на электроэнергию в США ‒ сотая доля цента туда-сюда гуляет: вот 6,7 цента было, потом 6,8; 6,9; 6,7, потом опять 6,9. И так пятнадцать лет. А у нас, повторю, за последние восемь лет тариф вырос в два с половиной раза. Это как минимум должно беспокоить тех, кто принимает решения. Причем надо четко определять, каким образом и кого дотировать в первую очередь: население или промышленность, или сделать дотирование комбинированным.
– Какие силы реально могут повлиять на снижение тарифов?
– Возможно снижение тарифа в среднем на 30% только одними контрольными функциями. Но отсутствие конкуренции и целенаправленного развития рыночных отношений не позволяет заморозить и снизить тариф ‒ ради экономики России, ради потребителя, ради инвестиционного процесса, ради выполнения политической задачи РАЗВИТИЯ, которую провозгласил президент. Государство и потребители через различные каналы вложили огромные финансовые ресурсы, и абсолютно резонно, чтобы экономика страны получила огромный эффект от тарифной политики.
Складывается впечатление, что есть силы, которым выгодно не менять суть вещей. Я стараюсь критикой не заниматься, но в первую очередь невольно опять приходит на ум ФАС. У этой службы очень большие полномочия, очень серьезный статус, достаточно грамотный контингент. Однако там не смогли реализовать задачу создания реального рынка и устранения посредников. Если последние кому-то и нужны, то никак не потребителю. И регионы должны принимать свои меры, и ФАС должна действовать. И тогда желаемая машина раскрутится. Но нужен призыв к действию, возможно, на уровне Правительства.
– Модернизация – это сегодня тренд, о котором очень много говорится. Расскажите о своем видении модернизации в топливно-энергетическом комплексе.
– Официальный документ Минэнерго «Энергетическая стратегия России на период до 2035 года» трактует, что основным внутренним вызовом ТЭК является необходимость глубокой всесторонней модернизации комплекса и преодоления износа инфраструктуры. Я бы добавил: создание конкурентного рынка по всем направлениям. Без этого нельзя обеспечить огромную работу, связанную с модернизацией. Пока же мы имеем избыточные мощности, которые вздымают тариф и давят на потребителя. А в целом рост тарифов просто сдерживает развитие экономики.
Сегодня ставятся новые задачи. Это активное использование доступных цифровых технологий на производстве, на транспорте, в электроэнергетике. Вдобавок надо стимулировать рост желания людей управлять собственным энергопотреблением.
Возьмем для примера электроэнергетику Англии. Она в прошлом веке была не самой лучшей в мире и для Советского Союза не служила образцом. Но сегодня там можно, как говорится, не выходя из дома, заказать электроэнергию. А ее производитель может тут же продать вольт-амперный товар, опять-таки «не выходя из дома». Невольно подумаешь: а когда мы к такому приблизимся?
«Децентрализация электроснабжения», «расширение использования источников энергии», «интеграция», «инновации», «технологии», «интеллектуализация», «цифровизация» и много других правильных слов сейчас произносится и пишется. Я как нефтяник скажу: в электроэнергетике осуществить всё это очень просто – начинай, и немедленно будет отдача. Здесь проще все это делать. Интереснее, красивее, с быстрым эффектом. Это тебе не бурение и не работа со скважиной, где гораздо сложнее получить нужный эффект путем цифровизации.
В январе 2019 года Правительство России одобрило программу модернизации теплоэлектростанций до 2031 года ‒ объемом до 41 гигаватта. Программа позволяет в течение десяти лет привлечь 1,9 трлн рублей частных инвестиций. Правда, не сказано точно, что это за «ожидаемые частные инвестиции» и как они будут стимулироваться. Но сама постановка вопроса отличная. Минэнерго планирует модернизацию ТЭЦ на конкурсной основе ‒ для снижения затрат. Это правильно, потому что затраты на строительство в электроэнергетике у нас выше тех, что эксперты считают разумными. Растет производство электроэнергии на атомных станциях, увеличивается ввод в эксплуатацию возобновляемых источников энергии. Электросетевое хозяйство расширяется. Количество территориальных сбытовых организаций сокращено с 3 до 1,9 тысячи… Жизнь ли заставила, или потуги нашего профессионального сообщества подтолкнули, но процесс пошел.
Приведу яркий пример, причем именно сейчас он подходит для электроэнергетики. Угольная отрасль была полностью дотационной. Помните, начало 90-х, забастовки... Я на своей шкуре все это испытал. Мы в феврале 1993 г. приняли многоаспектное решение о реструктуризации угольной промышленности. Главным тогда было остановить все нерентабельное и опасное производство; сконцентрировать деньги и отдать высвобожденным работникам, чтобы они стали социально защищены, и выделить деньги на новое ‒ рентабельное ‒ производство. В ту пору в отрасли работало 900 тысяч человек, а сегодня работают 143 тысячи. При этом производительность труда – добыча угля на одного работника ‒ выросла в 20 раз. А экспорт угля вырос в 10 раз. Вот это модернизация!
– Давайте подведем итоги нашего разговора…
– Я только добавлю, что развитие экономики немыслимо без благоприятного инвестиционного климата. А таковой невозможен без низких тарифов на электроэнергию (и низких цен на газ).
Беседовала Екатерина Алексеёнок