Живая нефть мёртвого озера

55 лет назад, 22 июня 1965-го, тюменские геологи открыли Самотлор. Весь мир заговорил о рождении нового гиганта. А вычислил легендарный Самотлор, название которого с языка ханты переводится как мёртвое озеро, Лев Ровнин, главный геолог Тюменского геологического управления.

Именно он почти полтора десятка лет определял стратегию и тактику разведки западно-сибирских недр. Без его решения никто не вправе был пробурить ни одной разведочной скважины за Уралом. За многочисленные открытия, среди которых помимо Самотлора значатся Берёзово, Шаим, Усть-Балык и Уренгой, главного тюменского геолога отметили Ленинской премией, званием Героя Социалистического Труда, двумя орденами Ленина… И забрали в столицу — начальником Главнефтеразведки СССР, доверив изучение недр по всей стране — от Балтики до Тихого океана. А затем назначили министром геологии РСФСР. Этот пост он занимал почти двадцать лет, не забывая о родной Тюмени.

— До 1959 года Тюменская область была поделена между геологами на две части, — вспоминал о той поре во время нашего последнего интервью Лев Ровнин. — К западу от 72-го меридиана работали мы, с востока — новосибирцы. Нам с Юрием Эрвье, возглавившим Тюменское геологическое управление, при поддержке обкома партии удалось добиться передачи от Новосибирского геологического управления Сургутской и Нижневартовской нефтеразведок. На зиму 1960-го мы с ходу закрыли геофизическими работами всю сургутскую зону и обнаружили вокруг Мегиона поднятие. Здесь и начали крутиться.

Уже в марте 1961-го на Баграсе забил первый в Среднем Приобье нефтяной фонтан дебитом 200 тонн в сутки, открывший Мегионское месторождение. А вокруг геофизики выявили целый ряд перспективных структур. Белозёрная, Мартовская, Солнечная, Новогодняя, Самотлорская… Вот только все они находились в болотах. Куда идти?

— Я заложил скважину на Белозёрной структуре, — продолжал Лев Ровнин. — Когда её пробурили, то оказалось, что контакт «нефть — вода» там находится на таком же уровне, что и на Мегионском месторождении. Я предположил, что между двумя различными структурами может быть нефть. И решил, никого не спрашивая, загнать ещё одну скважину — в прогиб. В министерстве сразу все заорали: «Ровнин, ты сдурел, что ли?! Меж структур буришь!» Ведь по теории там пустота должна была быть. Пробурили скважину, приехали с Владимиром Абазаровым, начальником Мегионской экспедиции, на испытания и получили… несколько сотен тонн нефти в сутки!

А раз между структур оказалась нефть, то Лев Ровнин сделал ещё одно предположение, что все многочисленные структуры — одно целое месторождение. Опубликовал соответствующую научную статью, возвещавшую о наличии среди югорских болот и озёр большого Самотлора.

Вот только подтвердить это предположение оказалось не так просто. Как шутили первопроходцы, Бог создал Землю, а дьявол — Самотлор. Даже зимой вездеходы проваливались в болота — топи не промерзали. Для зыбких почв ещё не придумали технологий, позволяющих распечатывать недра.

Первую разведочную скважину Р-1 на Самотлоре бурила бригада Григория Норкина. Вчерашний танкист, прошедший всю войну до самого Берлина, докладывал начальству: «Скважина какая-то всё время живая». И не ошибся. В мае 1965-го на Р-1 был получен нефтяной фонтан с традиционным уже для Тюменского Севера дебитом более 300 тонн.

А 22 июня 1965-го Владимир Абазаров отправил в Тюмень ещё одну радиограмму: «На Р-1 Самотлора после дострела всей мощности пласта в интервале 1693–1736 метров получен фонтан безводной нефти с визуальным суточным дебитом более тысячи кубометров».

Когда каротажную диаграмму пробуренной скважины показали прилетевшему в Тюмень Степану Кувыкину, первому заместителю председателя Совета народного хозяйства РСФСР, в прошлом начальнику «Башнефти», тот в восторге воскликнул: «Ребятушки, да я ещё не видывал такого в своей жизни!»

Следом за Р-1 тюменские геологи пробурили ещё не один десяток скважин. И за несколько лет непрерывного поиска заметно «раздвинули» границы Самотлора — до тридцати километров с запада на восток и пятидесяти километров с юга на север. Запасы гиганта превысили семь миллиардов тонн!

Открытие месторождения ознаменовало новую страницу в истории нефтяной промышленности Советского Союза, да и всего мира. Журналисты не скупились на эпитеты, называя его сибирским сфинксом, чудом века, нефтяной жемчужиной.

Уже в 1968-м тюменские нефтяники приступили к освоению Самотлора. И через дюжину лет вывели его на пик — 158,8 миллиона тонн нефти. При том что в целом СССР добыло 603 миллиона. То есть на долю одного лишь этого месторождения приходилось более четверти (!) всей добычи в стране.

Многие геологи и нефтяники до сих пор гордятся своей сопричастностью к освоению Самотлора. Вот и Юрий Шафраник, в прошлом нефтяной генерал, глава администрации Тюменской области, министр топлива и энергетики страны, а ныне председатель совета Союза нефтегазопромышленников России, свою трудовую деятельность по окончании тюменского «индуса» начинал слесарем на Самотлоре. И считает те годы школой на всю жизнь.

— О Самотлоре и его людях немало написано, но, думаю, до сих пор его роль и значение для всей страны до конца не оценены по достоинству, — подчёркивает наш земляк. — Высочайшие темпы освоения месторождения, жёсткие, а порой и жестокие сроки, работа в обстановке постоянного дефицита материальных, финансовых ресурсов и кадров — это всё Самотлор. Многое изменилось в жизни за этот срок, многое изменилось на месторождении. Появились и применяются новые технологии, мы стали бережнее относиться к природе, более грамотно вести разработку пластов. А Самотлор все эти годы как был, так и остаётся символом трудового героизма, человеческой воли, творчества и нестандартных решений.

Мнение

Юрий Шафраник, председатель Совета Союза нефтегазопромышленников России:

— За 55 лет сотни тысяч людей прошли школу Самотлора, и, уверен, никто из них не пожалел о своём выборе. Самотлор по-прежнему даёт нефть, по-прежнему обучает и воспитывает молодых нефтяников, по-прежнему остаётся легендой и символом. Долгой тебе жизни, Самотлор!

Андрей Фатеев