Юрий Конев – человек-легенда

Всем известен его вклад в становление Тюменской области как уникального сложно-построенного субъекта Федерации, в отстаивание тюменской самостоятельности на федеральном уровне, в развитие социальной и аграрной политики нашего региона. Юрий Михайлович – основатель мощной педагогической школы, выходцы которой учат школьников по всей России и далеко за ее пределами. Благодаря ему десяткам тысяч молодых людей 70-90-х годов двадцатого века удалось на пять лет своей жизни, наверное, самых главных лет, формирующих дальнейшее профессиональное становление, окунуться в уникальную атмосферу интеллектуального поиска, исследований, безграничного творчества и душевного тепла. Будучи ректором Тобольского государственного педагогического института им. Д.И. Менделеева, Юрий Михайлович создал уникальный вуз, где преподавали столичные профессора и учились талантливые, неравнодушные студенты. Во времена ректорства Конева была сформирована мощная образовательная и культурная среда, которая еще долго, уже без ректора Конева, продолжала выпускать ярких молодых профессионалов. Специалистов коневской школы. 

Юрий Михайлович, почему Вы решили стать учителем? Что повлияло на выбор профессии? Почему выбор пал именно на Тобольский пединститут? 

- У меня в родне, в семье очень много педагогов – старший брат окончил педагогическое училище, жена его много лет учительствовала, моя родная тетка, сестра матери, много лет проработала в школе. Много учителей у нас. Хотя я, честно говоря, с детства учителем стать не мечтал, больше меня привлекало сельское хозяйство – в детстве, помню, тянуло к агрономическому делу, лен возле дома выращивал. Мне это занятие нравилось, поэтому и учиться планировал по этому направлению. 

Но когда пришло время поступать – родителей уже не было, денег, чтобы ехать на вступительные экзамены в другой город тоже не было, а тут Тобольский пединститут организовал приемную кампанию в Ханты-Мансийске. Учился я неплохо и экзамены вступительные сдал хорошо, меня сразу зачислили. 

Если бы не принимал Тобольский пединститут экзамены в Ханты-Мансийске, даже не знаю, как сложилась бы моя судьба. 

Но об этом выборе я не жалею. Оказалось, что я неплохо лажу с детьми, мне легко давалась педагогическая практика. С удовольствием работал в школе учителем, потом в вузе, преподавать нравилось.  

Сейчас понимаю, хорошо, что я пошел в педагогический вуз, я смог в этой среде реализоваться, да и другим в чем-то помочь. 

- Каким был институт во времена Вашего студенчества? Что вас удивило, поразило, когда Вы только приехали? Кто из преподавателей оказал на Вас влияние? Каким был Тобольск? 

- Человеку, приехавшему в Тобольск в 1959 году, город показывался двумя сторонами. С одной стороны, чудовищная неблагоустроенность быта – не было горячей воды, центрального отопления, с другой стороны – удивительная атмосфера духовности и культуры, которая царила в городе. 

С бытом было сложно. У тобольского пединститута был только один корпус – подгорный, он отапливался дровами, обязанностью студентов было наколоть их и растаскать по всем печам, чтобы истопник ночью их топил. Все группы делали это по очереди, дежурства были строго расписаны. Я жил в деревянном общежитии, расположенном рядом с институтом, в комнате было 12 человек. Удобства - на улице. В общей кухне стоял большой камин, мы его топили, таскали воду, готовили сами. Рядом, сразу за речкой был магазин «Огонек» (старые тоболяки называли его «Кукуй», по имени купца, который когда-то им владел), где можно было дешево купить вкусную квашеную капусту, и это было нашим хорошим подспорьем. Когда повзрослели, не скрою, покупали и плодово-ягодное вино по 92 копейки. И мы совсем не страдали от такого, очень скромного, даже по тем временам, быта. Мы, студенты, были выходцами из небольших городов, деревень, и дома жили также. Поэтому такой студенческий быт казался нам вполне обычным. 

При этом в Тобольске того времени была уникальная атмосфера, удивительный дух интеллигентного города. Еще была жива старая интеллигенция, воспитанная потомками декабристов, в лучших традициях духовности, нравственного долга, служения людям. Это были люди высочайшей духовной организации. Они задавали вектор культурного развития города. И мы, ребятишки, общаясь с ними, всегда это чувствовали. Ни один спектакль Тобольского драматического театра не обходился без совместного обсуждения актеров, режиссеров, студентов и преподавателей: мы делились своими впечатлениями, спорили. Так было принято в Тобольске. 

И вот этот дух декабристов, и дух людей, позднее прошедших ссылку, в городе сохранялся еще очень долго. Среди преподавателей было очень много людей, отправленных в Тобольск по разным причинам, кто-то принадлежал к дворянскому сословию, кто-то пострадал за несогласие с советской властью. И именно эти люди преподавали в Тобольском пединституте, именно они заложили интеллектуальную базу нашего вуза. На филологическом факультете был очень сильный преподавательский состав. В годы Великой Отечественной войны там преподавал знаменитый лингвист, основоположник крупнейшей научной школы в языкознании, профессор Виктор Виноградов, которого выслали из Москвы. В Тобольске, в эвакуации работал знаменитый профессор Борг, химик. 

Все эти люди обладали глубочайшими знаниями, были увлечены своим предметом и смогли эту увлеченность передать студентам. Они не интересовались политикой, только наукой, культурой и педагогической деятельностью. Преподавательский состав был очень сильный.  

Несмотря на отсутствие нормальных коммуникаций, в городе было очень чисто, деревянные тротуары блестели, в центре подгорного Тобольска на улице Мира был прекрасный парк, где работал шахматный клуб и танцевальная площадка, играл духовой оркестр. Подгорный Тобольск выглядел прекрасно – был чистым и уютным.  

Разрушаться он начал намного позже, в начале 80-х годов. Я был уже ректором пединститута и у меня вдруг начал в буквальном смысле плавать подгорный корпус. Начал разбираться в проблеме и выяснил, что была нарушена подземная дренажная система в районе здания вуза. Нашел одного тобольского старичка, специалиста в этом вопросе, и он мне объяснил, что вокруг пединститута должно быть как минимум восемь колодцев, соединённых общей дренажной системой, из которой вся вода должна уходить в речку. Я эти колодцы нашел, они были засыпаны мусором и не действовали. Мы их очистили, переложили всю дренажную систему и высушили корпус. 

Аналогичная история произошла и со всем подгорным Тобольском. Почему он погибал? Потому что под всеми деревянными тротуарами были еще стариками сделаны дренажные системы из лиственницы – вся вода уходила в реку и город осушался. Потом пришла цивилизация, убрали все тротуары, все закатали в асфальт и пошли грунтовые воды. Подгора вся заросла камышами, дома разваливались и тонули, выглядело все как в послевоенное время. Выполняя план по асфальтированию города, никто не подумал, что могут быть затопления, у стариков не спросили, а сами не догадались. 

И лишь недавно все речки в подгорной части углубили, восстановили дренажную систему и подгорный Тобольск начал оживать. Под горой начали строиться люди. 

Возвращаясь к теме особого духа Тобольска, отмечу, что еще одним важным фактором, повлиявшим на его формирование, стало, безусловно, православие. В советские годы на севере ведь практически не было действующих церквей, самая ближайшая была в Тобольске. И народ по большим православным праздникам съезжался в наш город со всего севера. Все были нарядные, многие в национальных костюмах шли на службу в храм. Для нас, молодых атеистов, это, конечно, было удивительно. В районе Кремля жили священники с семьями, они ходили в своем одеянии по улицам – это, конечно, тоже первое время удивляло. Важно, что тоболяков все-таки не отлучили от веры, два храма – Зимний Покровский собор и церковь Семи Отроков Эфесских работали, и не закрывались даже в самые оголтелые годы воинствующего атеизма. А если бы отлучили людей от веры – и сразу же злоба появилась бы, и агрессия и недоверие к властям. А в Тобольске этого не было, и люди ходили в храм. И это тоже влияло на атмосферу в городе, создавало ауру духовности, благожелательности, спокойствия, доброты и человечности. 

Потом, к сожалению, этот дух потихоньку стал исчезать, произошло это под влиянием приезда в город разных людей со всего Советского Союза. Они прибыли на строительство нефтехимического комбината, и в составе комсомольских отрядов. Народ этот был очень разный. В 70-е годы в Тобольск прибыло много и условно-освобожденных граждан (это заключенные, которых за хорошее поведение выпустили из мест лишения свободы, но оставили под надзором). Первые партии строителей комбината как раз были условно-освобожденными, в народе их почему-то называли химиками. Их всех поселили в общежития, создали им неплохие условия, на работу и с работы их возили на автобусах. Помню, стоишь на остановке, ждешь автобус и не можешь его дождаться, а в Тобольске автобусы плохо ходили, грязь в новых микрорайонах была непролазная. А тут химиков везут на работу на автобусе, прямо от крыльца общежития забирают. Вот стоят тоболяки на остановке (а мы тогда жили у мясокомбината в шестом микрорайоне), ждут автобуса и переговариваются между собой, да, надо, мол, химиком быть, чтобы на работу нормально добираться. Помню, когда тобольский нефтехимический комбинат начал впервые отмечать свой профессиональный праздник День химика (в последнюю субботу мая) старые тоболяки, а особенно тоболячки, искренне недоумевали – а что и у этих людей есть свой профессиональный праздник? 

К сожалению, отношение многих приехавших в Тобольск в 70-е годы к подгорной части было безответственным – валится и затапливается подгора, да и черт с ней. Один из крупных руководителей даже сказал, я подгорный Тобольск не знаю, знать не хочу, и туда не поеду. И он валился очень долго, пока Сергей Собянин не принял решение его восстанавливать. Но довел все до ума, конечно, Владимир Якушев. Он понимал, что духовную столицу Сибири нужно восстанавливать. И в этом процессе огромную роль сыграл митрополит Тобольский и Тюменский Димитрий. 

С Димитрием мы вообще соратники – я помогал ему открывать в Тобольске духовную семинарию. В 1990 году меня назначали заместителем председателя облисполкома, в ведении моем была социальная политика региона, внутренняя и внешняя политика, религия, вопросы национальной политики, а он в это же время приехал в Тобольск епископом, возглавил кафедру. Занимаясь социальной политикой региона, я курировал работу всех вузов, и, в том числе, оказывал поддержку при создании семинарии. Помню, как кровати ребятишкам закупали, материальную базу формировали, здание ремонтировали. Ничего же не было вообще! На пустом месте появилось серьезное высшее учебное заведение духовной направленности.  

А как получилось так, что Вы, в общем-то, атеист, занимались созданием духовного учебного заведения? 

- Со временем, у каждого человека приходит осознание веры, потребность в ней. Разным бывает общественно-политический строй, разные исторические периоды проходит страна, а вера – она испокон веков, во все времена с человеком. Нужно уважать людей, которые верят в Бога, ходят в церковь. 

Помню, как после распада Союза страну накрыло общее неверие, тогда мы утратили все механизмы советского воспитания людей, то, что происходило через октябрятское и пионерское движение, через комсомол и партию. Все рухнуло, а людям нужно было во что-то верить. В этот период многие путем внутреннего осознания пришли к православной вере. Я видел это, и понимал, что происходит в стране, и когда люди потянулись к вере – начал им помогать. В лоно церкви, под влиянием священников им было легче пережить невзгоды, обрушившиеся на наш народ в начале 90-х годов. Времена ведь были очень сложные. Помню, когда перестройка только начиналась, я, будучи ректором, разговорился на каком-то министерском совещании с ректором Костромского педагогического института и он, рассуждая о неспокойной ситуации в стране, сказал мне – ох, Юра, смотрю я на тебя и завидую сам себе, мне-то через два года на пенсию, а тебе дальше работать. Трудно жить в эпоху перемен. И вера в Бога в такой период для многих спасение. Ну и мать моя, я, (к сожалению, ее плохо помню, она умерла, когда мне было 11 лет), всегда нам, сыновьям говорила – я вот в Бога верую, а вы уж как хотите.  

Познакомившись с митрополитом Димитрием, я укрепился в понимании того, что церковь надо поддерживать. В то время мы с ним многое сделали по возрождению духовной жизни в Тобольске. До сих пор общаемся, обсуждаем текущие вопросы.  

Считаю, что верующих людей и церковь нужно поддерживать. Конечно, церковь формально отделена от государства, но это не значит, что мы должны огородиться от нее стеной. Туда же ходят наши соотечественники, земляки.  

Поэтому сохранение постоянного богослужения в Тобольске тоже влияло на общий климат в городе, формировало несколько патриархальный, размеренный уклад, спокойную, благостную атмосферу. 

Перемены начались с приездом в Тобольск большого числа строителей, со строительством нефтехимического комбината. Не скажу, что это было плохо, нет. Но устои тоболяков, духовные основы тобольского быта серьезно пошатнулись, а потом и вовсе разрушились. Конечно, новый расцвет Тобольска связан с промышленностью и нефтехимией – и это объективная реальность. И современный Тобольск это город комфортный для проживания, людям нравится в нем жить. Но живут они, к сожалению, уже совсем в другом Тобольске, который почти ничего общего не имеет со старинным городом интеллигентов. И тоболяки, что помнят былой город, потихоньку уходят. 

Как в Тобольске мирно уживались и сосуществовали дух интеллигентного города и ссыльно-каторжная субкультура? 

- Действительно, существование в Тобольске старого тюремного замка, знаменитого тобольского централа на протяжении всего двадцатого века оказывало на жизнь в городе серьезное влияние. Тюрьма была такой многослойной структурой: был круг заключенных, непосредственно в ней сидевших; круг условно освобожденных, которые после выхода из тюрьмы жили в Тобольске и его окрестностях; круг бывших заключенных, которые осели в городе; круг сотрудников тюрьмы; круг представителей криминального мира, которые, находясь на воле, держали связь с представителями всех этих кругов. Обмен информацией между ними был налажен виртуозно – в тюрьме моментально узнавали о событиях, произошедших в городе. Именно из-за значительного влияния криминалитета на город и было принято решение о закрытии тобольской тюрьмы. 

Конечно, официально это происходило под видом необходимости реставрации здания и сохранения исторического облика кремля как памятника архитектуры, но подспудно мы понимали (я занимался этим вопросом, будучи заместителем председателя облисполкома в 1990 году), что с закрытием централа бандитствующий народ из Тобольска постепенно уедет, и в городе станет спокойнее. Так и произошло, большинство представителей этой среды разъехалось, хотя след их, конечно, остался. Мне, к счастью, с бандитами и блатными не довелось общаться, но будучи ректором, приходилось брать на работу бывших заключенных – в котельные подгорного корпуса института. Уголь был плохой, условия тяжелые, грязь – никто туда идти не хотел. Работать с ними было непросто, они пили, дрались, мне регулярно угрожали, и под ножом я стоял на разборках, всякое бывало. Словом, кто тех котельных не имел, «прелестей» жизни не знает. 

Думаешь, я приходил на работу и сразу начинал заниматься интеллектуальным трудом? Ничего подобного! В первую очередь, войдя в корпус, я проверял батарею – греет или нет. Потом уже начинал рабочий день. Однажды в Новый год - мы только с семьей и друзьями сели за стол, раздается звонок из котельной и совершенно пьяный истопник, еле шевеля языком, говорит мне, мол, сменщик мой не пришел, я все закрыл и пошел отмечать праздник. 

Это в сорокоградусный-то мороз! Хорошо хоть позвонил! Мы с друзьями быстро надели валенки и туда. Открыли котельную, начали кидать уголь и вытаскивать его, стали искать студентов, которые тоже могли это делать. А что они, ребятишки, знают? Остался с ними, объяснял, как топить. Пришел домой под утро, только лег спать, звонок из котельной – давление воды на ноле, что делать? Подскакиваю, думаю, сейчас все взорвется, котлы-то чугунные. Прибежал, оказалось, кран перемерз. И так постоянно. Вот она, высокоинтеллектуальная работа ректора пединститута.  

С такими коммунальными проблемами сталкивались все тоболяки в 60-70-е годы. Даже в 80-е еще такое бывало. Таким был город, когда я привез туда жену – практически неблагоустроенный. Но она молодец, все со мной выдержала. 

Кто из преподавателей оказал на Вас наибольшее влияние? 

- В Тобольске я окончил только три курса физико-математического факультета, учился хорошо, был менделеевским, затем ленинским стипендиатом. Поэтому меня и отправили доучиваться в Москву, в областной педагогический институт. 

Сильное влияние на меня оказали два человека - это Виктор Михайлович Дерябин и Николай Иванович Кошкин. 

Виктор Михайлович сначала был деканом физмата, а затем ректором пединститута, именно он сыграл в моей судьбе определяющую роль, направив меня учиться в Москву. Он дал мне напутствие – ты должен сейчас, сразу же подготовить серьезную курсовую работу, потом сразу взяться за дипломную, чтобы потом на их базе поступить в аспирантуру, окончить ее, защитить диссертацию и уже подготовленным специалистом вернуться в Тобольск. Я так и сделал. Первостепенной задачей развития нашего вуза Дерябин считал подготовку собственных кадров. Помимо меня в Москву уехало еще несколько студентов, которым была поставлена задача - вернуться в альма-матер преподавателями, кандидатами наук. 

Приезжаю в Москву, приступаю к учебе и спрашиваю в своей группе – у кого посоветуете мне писать курсовую работу, чтобы было с толком и перспективно? Одногруппники поулыбались и говорят – а иди к Николаю Ивановичу Кошкину. Думаю, ну ладно, Кошкин, так Кошкин, хотя быстро понял, что его все студенты боятся. Прихожу к нему со списком курсовых работ, все темы незнакомые, наугад выбираю «Исследование ультразвукового поля вблизи излучателя». Он спрашивает, вы что-то в этом понимаете? Честно говоря, ничего не понимаю, - отвечаю ему. Хорошо, говорит он, вот токарный станок здесь стоит – выточите новую установку, запустите ее и дальше будем разговаривать. Я встал за токарный станок (благо, нас в Тобольском пединституте этому учили) и семь месяцев ее точил. Выточил очень сложную установку, запустил ее, провел измерения, написал курсовую и занял с ней первое место в конкурсе студенческих работ. 

И с тех пор у меня с Николаем Ивановичем никогда не было никакого недопонимания. Он ненавидел лентяев, а к тем, кто занимается на совесть, относился тепло. Николай Иванович был исключительным человеком. В моей жизни он сделал все. У него началась моя научная карьера. У него я защищал кандидатскую диссертацию. И кандидатом наук вернулся в Тобольск. Как и обещал Дерябину. 

Николай Иванович Кошкин умер четыре года назад. Мы дружили семьями всю жизнь. Уникальный был человек, исключительный. Прошел всю войну. Сейчас, оглядываясь назад, понимаю, что очень благодарен моим сокурсникам, которые отправили меня к нему писать курсовую. 

Вообще мне очень повезло, что я попал в Московский областной педагогический институт - там была сильнейшая академическая школа, высокий уровень преподавания. Мне пришлось нелегко – в Тобольске я учился по специальности «физика и математика», а в Москве по моему профилю была специальность «физика, электротехника и машиноведение». Учебные планы не совпадали, и мне пришлось сдавать массу дополнительных дисциплин – детали механизмов и машин, сопромат, паросиловые установки. Но образование я там получил прекрасное. 

Когда Дерябин представил Вам такой путь профессиональной жизни, у вас не было внутреннего противоречия? Такой жизненный план Вас устраивал? 

- Никакого противоречия не было. После окончания аспирантуры мне предлагали должность заведующего кафедрой физики в Воронежском педвузе. Это было очень хорошее предложение, и Николай Иванович мне говорил – подумай. Говорю, нет, Николай Иванович, меня направили из Тобольска, мне помогли, поэтому я должен вернуться. И он это тоже оценил. Ребята-тоболяки, которых также Дерябин направил в МОПИ, после окончания аспирантуры в Тобольске долго не выдержали – убежали в Тюмень. И «воевать» с Тобольским педагогическим институтом остался я один. 

Вернувшись в Тобольск молодым преподавателем, Вам захотелось поменять подходы к учебному процессу? Хотелось учить студентов по-новому? Хотелось внедрять столичные подходы к высшему образованию? 

- Естественно. Я вернулся старшим преподавателем и сразу же начал заниматься развитием лабораторий на физико-математическом факультете. Потом меня назначили заведующим кафедрой, а затем проректором по учебной и научной работе. Заведующим кафедрой я был недолго, всего два года, привез тогда в Тобольск своих однокашников по Московскому педвузу, они уже были кандидатами наук. 

Своих студентов Сережу Яковенко и Сережу Слинкина я тоже отправил учиться в аспирантуру МОПИ, они защищались по моей специальности. Вообще всех моих ребят-студентов принимали в московском вузе очень хорошо. Я всерьез занялся подготовкой кадров, постепенно изменял состав кафедры. Став проректором, глубже погрузился в этот процесс, понимал, что свои кадры нужно растить. Некоторых преподавателей просто заставлял защищаться, не все этого хотели. Ну а когда меня назначили ректором – подготовкой собственных кадров начал заниматься системно и планомерно. 

Я стал ректором, пройдя все этапы профессиональной карьеры в вузе – преподаватель, заведующий кафедрой, проректор. Это был очень правильный управленческий подход – провести человека по всем ступенькам. 

Как происходило назначение? 

- В те времена процесс назначения на должность был очень сложным и не быстрым. Сначала со мной беседовали в горкоме, потом я разговаривал с Генадием Шмалем, он тогда был вторым секретарем обкома партии. Затем меня вызвали в Москву на собеседование с министром просвещения СССР Даниловым. Потом я побывал еще в Министерстве высшего и среднего специального образования РСФСР, у меня состоялся разговор с министром Образцовым. Следующим, наверное, самым серьезным испытанием было заседание коллегии Министерства высшего и среднего образования СССР, где одним из вопросов было назначение ректорами вузов, в том числе и меня. После нее состоялся разговор со знаменитым министром высшего и среднего образования СССР Вячеславом Петровичем Елютиным. 

И только после прохождения всех этих этапов был подписан приказ о моем назначении. На каждом этапе выносился вердикт по поводу моей кандидатуры, и все эти собеседования вполне можно было не пройти. Тогда подход к назначению ректоров вузов был очень серьезным. И кадровой политике уделялось первостепенное значение. 

Вы стали самым молодым ректором в Советском Союзе, не страшно было брать на себя такую ответственность? 

- Да, мне было 34 года. Благо, что я был такой молодой, если бы был постарше, то понимал бы, во что ввязываюсь, и, наверное, никогда бы не согласился стать ректором. Лучше бы поехал работать куда-нибудь простым преподавателем, заведующим кафедрой. Благодаря, наверное, молодости и ответственности я в этот хомут влез. Но не жалею, нет. Был бы взрослее - ох, крепко бы подумал, идти ли в ректоры. 

Вячеслав Петрович Елютин был для меня тогда царь и бог, очень авторитетный человек в нашей среде. После назначения он мне сказал – вы, молодой человек, сегодня кандидат наук, но ректору необходимо иметь степень доктора наук, нужно работать над этим. Хорошо, - отвечаю, а сам понимаю, как в Тобольске напишешь докторскую? Я, конечно, сделал лаборатории на физмате, но все равно, невозможно докторскую диссертацию по физике написать в нашем пединституте. Вообще, конечно, очень волновался, вступая в должность ректора, потому что проигрывать я не люблю. Да и не хотелось. 

При Вас в Тобольском пединституте начали открываться новые кафедры, факультеты, появлялись новые специальности, был введен в эксплуатацию новый корпус, построено общежитие….Фактически произошла настоящая революция. Вы сами ставили себе такую высокую планку? Или были какие-то задачи по развитию вуза и укрепления его материально-технической базы из Министерства образования или от областной власти? 

- Задачи по развитию института, мы, ректорат, ставили себе сами. Жизнь заставляла это делать, мы же видели все проблемы, с которыми сталкиваются школы и отделы народного образования. Тобольский пединститут был единственным вузом, который готовил кадры для всего севера, каждый год я сам проводил распределение своих выпускников и видел, каких специалистов не хватает школам. Я же был человеком государственным и понимал, что нужно расширять подготовку педагогических кадров. Но одному пединституту с этой задачей справиться было сложно, сколько бы мы не выпускали учителей, их все равно не хватало. 

Вопрос дефицита педагогических кадров на севере Тюменской области поднимался даже на пленуме обкома партии. Тогда Геннадий Павлович Богомяков предложил создать свое педагогическое учебное заведение в Ханты-Мансийском автономном округе. Помню, сказал с трибуны – вон в зале сидит ректор Тобольского пединститута Юрий Конев, кто из председателей горисполкомов к нему первым подойдет – там и будем открывать филиал педвуза. И ко мне сразу же подошел Георгий Евгеньевич Черников, тогдашний председатель горисполкома Нижневартовска, давай, Юрий Михайлович, будем открывать филиал. И все завертелось. 

Открыть филиал было очень непросто, нужно было пройти все круги ада в Москве. И когда мы смогли все это провернуть за полгода, и открыли в Нижневартовске прекрасный филиал Тобольского пединститута, министр просвещения РСФСР не скрывал своего удивления и восхищения. Ну, вы даете, говорит, вот Черников, молодец! 

И мне опять пришлось открывать от сердца свои преподавательские кадры и отправлять туда. Я делегировал туда своего проректора по учебной работе, профессора Анатолия Карпова, он долгие годы возглавлял нижневартовский филиал нашего пединститута, потом вуз пошел в самостоятельное плаванье и стал Нижневартовским государственным университетом. Сейчас Анатолий Карпович президент этого вуза. 

Отправил я в Нижневартовск и своих математиков, кандидатов наук Абрамовых, Альбину Михайловну Кашкареву, кандидата филологических наук. Обескровил свой преподавательский состав, каждого как от сердца отрывал. 

Вы понимали, что создание своей профессорско-преподавательской школы – это главная задача? 

- Безусловно. Без своей, сильной преподавательской школы невозможно развитие вуза. Это наиглавнейшая задача во все времена. Поэтому я делал все, чтобы преподаватели вуза занимались научно-исследовательской работой, поступали в аспирантуру, защищали диссертации. Считал важным создать атмосферу, которая стимулировала бы эту деятельность. Отправлял в аспирантуру МОПИ своих физиков, математиков, филологов. Очень ценил преподавателей со степенью, всем давал возможность защититься, поддерживал. 

Открывая новые факультеты, мне тоже хотелось, чтобы там преподавали свои кадры, но сначала, разумеется, приходилось приглашать специалистов со стороны. К примеру, когда я открывал историко-английский факультет, мне пришлось собирать преподавателей для него по всему Советскому Союзу. И каких преподавателей я собрал! Уникальных! Это было невероятно сложно. Повторюсь, в бытовом плане Тобольск 80-х годов был очень непростой город. Ко мне приезжало очень много хороших людей, отменных специалистов. 

Как Вам это удавалось? Чем Вы их привлекали? 

- Во-первых, преподаватели ехали в вуз с хорошей репутацией. Тобольский пединститут был известным учебным заведением, нас очень ценили в Министерстве образования, мы завоевали переходящее красное знамя среди педвузов страны. К тому же, у нас была хорошая, спокойная, очень теплая атмосфера – никаких дрязг и подковерных интриг. Это тоже ценится в вузовской среде. 

Тогда было проще – преподаватели могли пойти в Министерство образования и попросить помочь с поиском работы, многие так и делали. Вот Анатолий Карпов так и сделал, в министерстве ему сказали – хочешь работать в хорошей обстановке, поезжай в Тобольск к Коневу. 

Не скрою, приезжали преподаватели, у которых не сложились отношения с партийными органами, с руководством других вузов. Откровенных диссидентов, конечно, не было, но не согласные в чем-то с государственной политикой были. При этом люди они были глубокие, интересные, обладали серьезными знаниями, были прекрасными преподавателями. Большинство – с научной степенью. Кандидатов и докторов наук я брал сразу, многих сам искал и приглашал. Пригласил биологов, кандидатов наук, супругов Карасевых, биолога, кандидата наук Валерия Чижикова, кандидата наук, химика Надежду Суртаеву. Они создали химико-биологический факультет. 

Пригласил знаменитого профессора Александра Александровича Макареню, доктора химических наук, доктора педагогических наук, самого известного в стране исследователя наследия Дмитрия Ивановича Менделеева. Он создал у нас в пединституте первую в Сибири кафедру «Теория и методика преподавания химии», впоследствии открыл аспирантуру по химии, готовил аспирантов, они защищались. Я создал ему условия для занятий исследовательской деятельностью, он регулярно принимал участие в международных конференциях. Это очень важно для повышения статуса вуза, его престижа, ведь Макареня представлял везде Тобольский педагогический институт. И во многом благодаря Макарене Тобольский педагогический институт имени Менделеева знали, он звучал в среде исследователей наследия Дмитрия Ивановича. 

У меня был очень сильный ректорат, мои проректоры были высокопрофессиональными педагогами, исследователями, блестящими организаторами, творческими людьми. Нина Андреевна Новгородова проработала в вузе много лет, в 80-е годы была проректором по учебной работе, преподавала на филологическом факультете, курировала блок научно-исследовательской работы. Затем ее сменила Нина Васильевна Промоторова – педагог, посвятивший всю свою профессиональную жизнь нашему пединституту. 

Тамару Васильевну Коршун я пригласил на работу из школы № 13, много лет она была у нас проректором по заочному обучению, курировала взаимодействие с органами народного образования, занималась вопросами профориентационной работы. Помню, как заставлял ее защищать диссертацию, понимал, что вуз остро нуждается в своей профессорско-преподавательской школе. Моими соратниками были преподаватели Валентин Александрович Багаев, Валентина Никитична Хмелева, Галина Трофимовна Бонифатьева. Вокруг меня тогда собрались уникальные люди. Мы все были единомышленниками, болели за развитие тобольского пединститута, жили нашим вузом. 

В Тобольском пединституте были очень сильные преподаватели, известные, яркие, независимые. Создавая исторический факультет, я пригласил возглавить профильную кафедру Андрея Головнева, историка из Омска. Какую он создал кафедру! Думаю, такого сильного профессорско-преподавательского состава сегодня нет ни в одном региональном вузе. Преподавать на истфак приехали Вадим Гриценко, Игорь Глушков, Сергей и Елена Мартыновы, Наталья Орехова, Владимир Ермаков. Ребята они были очень сильные, независимые, яркие, сложные и порой неуправляемые. Я никогда не боялся сильных и самостоятельных ученых, всегда охотно брал их на работу, с ними интересно, ну и непросто, конечно. Безусловно, главным закоперщиком, инициатором всех идей и проектов факультета был Головнев. В конце восьмидесятых они придумали забастовку – отдайте нам в управлении деньги, которые полагаются истфаку из общего институтского котла, мы сами будем ими распоряжаться. Сами, мол, будем управлять своим годовым бюджетом. Это и сейчас невозможно сделать в рамках любого вуза, а при тогдашней финансовой дисциплине и вовсе представить было невозможно. Ох, сколько кровушки они у меня попили. Впоследствии Головнев извинился передо мной за эти выкрутасы. Прости нас, Юрий Михайлович, стервецы мы, конечно, были. Но я с теплом их вспоминаю всех, мощные были ребята. 

Андрей Головнев – член-корреспондент РАН, сейчас он возглавляет Музей антропологии и этнографии Российской академии наук, знаменитую на весь мир Кунсткамеру, Игорь Глушков долгое время работал проректором Сургутского педагогического университета, рано умер, к сожалению. Вадим Гриценко – известный исследователь, трудится на Ямале. Их становление как ученых и педагогов прошло в Тобольском пединституте. 

Я очень благодарен своему ректорату, проректорам, которые прекрасно справлялись с текущими задачами, учебными вопросами, воспитательной работой, позволяя мне заниматься стратегическими вещами, связанными с развитием вуза, подбором кадров. Строили новый корпус пединститута, общежитие, спортивный комплекс. Дел было непочатый край. 

Наверное, непросто было обосновать в Министерстве необходимость строительства нового корпуса и общежития? 

- Строительство общежития и нагорного корпуса пединститута – это целая история. Тогда в Тобольске строился нефтехимический комбинат, поэтому в Москве и Тюмени никому дела не было до какого-то там пединститута. В обкоме мне прямо сказали – мы бы рады, Юрий Михайлович, но нам поставили четкую задачу: сегодня главное - это строительство комбината. Попасть в график строительства было практически невозможно. 

Маялся я, маялся, обивал пороги, обивал и решил взять в союзники местные партийные органы. Понимал, что без их поддержки ничего не сделать. Как быть? Узнал, когда приезжает в Тобольск Генадий Шмаль, который был в то время вторым секретарем обкома КПСС. Выяснил, когда он будет у первого секретаря тобольского горкома. Прихожу я в тот день в горком, захожу в приемную, говорю секретарю – выйди, пожалуйста, а то ведь влетит тебе. Она выходит, и я открываю дверь кабинета первого секретаря горкома – ой, извините, - говорю, в приемной нету никого, а мне по срочному делу. Молодой был, смелый…И с порога начинаю – ну, как же так, Геннадий Иосифович, учителей в области не хватает, а мы не можем второй корпус достроить. И Шмаль тогда сказал секретарю горкома сакраментальную фразу, которая стала поворотной – ну что вы не можете провести заседание бюро горкома по этому вопросу? Наметьте конкретный план, как нам достроить пединститут. 

И горкому, таким образом, была поставлена четкая задача. После этого собралось бюро горкома, и процесс пошел. Очень он был непростым. 

До меня ведь новый корпус простоял коробкой без крыши восемь лет, его же вообще хотели с лица земли стереть. Я его отстоял, но оказалось, что корпус треснул, была угроза разрушения. Мы начали работать с архитекторами, с градостроительными институтами, укрепили его, началось строительство. Нужно было переутвердить смету, потому что в старую смету мы уже не вписывались, здание должны быть просторным и современным. 

Утверждали смету только в Госстрое РСФСР. Набираю рыбы (в те времена проще было), еду в Москву, иду в Госстрой. Нашел там специалиста, два дня мы с ним обсуждаем проект, и он мне делает новый финансовый расчет, который я и приношу в Министерство просвещения РСФСР. Строители довольны, им тоже хотелось выдать новый, интересный проект, построить здание, каких еще в Тобольске не было. Тогда мы начали делать мозаичные полы, современную отделку корпуса – все это новая смета позволяла. За три года мы его построили – в 1977 году став ректором, я взял его коробкой, а в 1980 году мы его запустили. 

Помню, завершили мы строительство, я отчитался, сдал корпус. И через два дня раздается звонок, женский голос ехидно так мне говорит - Юрий Михайлович, я приехала из Министерства с проверочкой, а устроиться в гостиницу не могу (а тогда в Тобольске с гостиницами совсем плохо было). Что же, говорю, вы не позвонили. Конечно, устроил проверяющую даму в гостиницу. Наутро приходит эта министерская дама ко мне – хочу осмотреть новый корпус. Походила, посмотрела, все своими глазами увидела. Конечно, что-то накопала. А раз я корпус строил, меня и «наградили» - сняли с меня месячный оклад за какие-то «излишества» в отделке корпуса. Приезжаю в Москву злой, а начальник главка мне говорит – да успокойся, Юра, это надо было сделать, раз что-то нашли. А через два месяца мне благодарность от министерства, два оклада и премия. 

Потом я уже приступил к строительству общежития. Это тоже была целая история с географией. Помню, приходилось вагоны с кирпичом на вокзале ловить, чтобы они на строительство нефтехимкомбината не ушли. У меня был хороший проректор по хозяйственной части Валерий Ний, молодец. Вот он со своей командой этим и занимался. Мне звонили из строительного отдела обкома партии – Юрий Михайлович, вышла вертушка со строительными материалами. И я сразу предупреждал ребят. 

Во время строительства нового корпуса и общежития меня очень поддерживали мои заместители, ректорат вуза и секретари комсомольской организации института. Вообще секретари комсомольской организации вуза всегда были моими первыми помощниками во всех начинаниях. На них лежала колоссальная ответственность в вопросах учебной и воспитательной работы. Когда я уезжал в отпуск или командировки, секретарь всегда должен был быть на месте – это было железное правило, которое неукоснительно выполнялось. Секретарями комсомольской организации нашего пединститута в разное время были Елизавета Дмитриева, Ольга Алеева, Ирина Черкасова – прекрасные организаторы, ответственные и надежные товарищи, они пользовались непререкаемым авторитетом у студентов и преподавателей. Я очень благодарен им за совместную работу. 

Именно благодаря организующей роли комсомольских секретарей мы в рекордные сроки возвели новый корпус и новое общежитие. На строительстве общежития были задействованы наши строительные отряды. Все работали бесплатно, все понимали, что эти объекты нужно построить быстро и качественно. И все получилось. 

После ввода нового корпуса Вы начали отрывать новые факультеты и специальности? 

- Меня всегда удивляло, почему в Тобольске, на родине Дмитрия Ивановича Менделеева, нет факультета химии? Почему в Тобольске, древней столице Сибири, в городе, где работают уникальный историко-архитектурный музей и государственный архив – не готовят своих историков? 

Мне казалось это несправедливым, поэтому, когда площади института стали позволять – я, в первую очередь, открыл исторический и химико-биологический факультеты. К тому же, я участвовал в распределении, и знал, что в школах этих учителей очень не хватает. Открывая эти факультеты, я анализировал нагрузку на этих учителей-предметников, и пришел к выводу, что она небольшая, соответственно, и зарплата у «чистых» историков и химиков будет небольшой. Так родилось решение совместить специальности и готовить учителей английского языка и истории, а также химии и биологии. И получалось, что нагрузка у этих педагогов сразу получалось довольно приличной. 

Когда-то, еще во времена моего студенчества, в пединституте была очень сильная кафедра иностранных языков, там готовили учителей немецкого языка. И легендарный преподаватель иняза Роман Юрьевич Ванчицкий начинал именно на той кафедре. Из кафедры английского языка, которую мы открыли в 80-е годы, со временем вырос самостоятельный факультет иностранных языков, очень сильный и передовой. Кафедру возглавила Наталья Николаевна Орехова – известный лингвист, доктор наук, профессор, высококвалифицированный преподаватель, сильный лектор. Впоследствии она основала научную школу теоретической лингвистики. Именно она заложила основу лингвистического образования в ТГПИ. 

Следующим этапом было открытие факультета физической культуры. Из Тобольска вышло много знаменитых спортсменов, в городе была сильная тренерская школа – грех было не готовить профессиональных учителей физкультуры. Отец знаменитого биатлониста, олимпийского чемпиона Александра Попова – Владимир Попов был заведующим кафедрой физвоспитания пединститута. Наши, тобольские учителя физкультуры были очень востребованы на севере. 

Целесообразность открытия факультета педагогики, психологии и начального образования была обусловлена необходимостью создания единого цикла подготовки учителей младших классов. Мне казалось, что не очень правильно тратить государственные деньги на то, чтобы выучить специалиста в педучилище, а затем еще пять лет тратить их на то, чтобы он получил высшее образование. Нужно объединить эти учебные заведения, чтобы был единая система подготовки учителей начального звена. Эта идея была реализована при создании факультета педагогики и методики начального образования. 

Удалось вернуть и русско-татарское отделение при филологическом факультете пединститута. Когда я был студентом, такое отделение было, и уровень преподавания был очень сильным – многие профессора потом уехали в Казань и успешно работали там. Я считал важным готовить преподавателей для национальных школ – такие школы были в Тобольском районе и на севере. К тому же в городе всегда был достаточно большой сегмент татарского населения, поэтому готовить педагогов со знанием национального языка было необходимо. 

Открытие художественно-графического факультета тоже задумал я. Его необходимость тоже была вызвана нехваткой учителей рисования и черчения в школах Тюменской области. Правда, открывал его уже мой последователь и ученик, ректор Сергей Яковенко. 

Таким образом, мотивы при открытии факультетов были разные, но все они работали на единую цель – обеспечить школы Тюменской области профессиональными педагогами-предметниками. И, по сути, с открытием этих факультетов, все кадровые вопросы были решены. 

Как Вы формировали свою команду? 

- Команда была очень сильная, кадры были отменные. Когда я покидал пост ректора, то был спокоен, у меня было несколько человек, которые могли возглавить вуз – Анатолий Карпов, Нина Промоторова, Сергей Яковенко, Сергей Слинкин. Это были абсолютно зрелые руководители. Я их изначально готовил, понимал, что рано или поздно уйду. Пединститут я покидал, когда вуз был на подъеме, руководствуясь давно известной истиной – лучше уходить на год раньше, нежели на день позже. 

На должность заместителя председателя облисполкома меня пригласил Юрий Шафраник, возглавлявший в то время наш регион. Он был современный руководитель и в команду себе набирал людей со свежим, не замыленным взглядом. На меня он обратил внимание после того, как мы в рекордные сроки открыли филиал пединститута в Нижневартовске. 

В то время все ключевые решения в регионе принимались на сессиях облисполкома, в них участвовало 340 депутатов, каждый мог открыто высказать свою точку зрения. И когда на таком собрании при обсуждении вопроса о моем назначении зачитали телеграмму из Тобольска с текстом «Мы просим не избирать Конева, он нам очень нужен в Тобольском пединституте» - в зале пошел гул – а, не отпускают, значит, хороший руководитель, тогда точно надо избирать. 

Вы легко приняли это предложение? Ощущали, что переросли пединститут? 

- Я не перерос пединститут, просто понимал, что если пойду работать заместителем председателя облисполкома по социальным вопросам, то буду курировать все вузы Тюменской области. И тогда, имея опыт управления вузом и хорошие взаимоотношения с Советом ректоров, смогу многое сделать по развитию системы высшего образования в нашем регионе. Мы и правда многое сделали – я убедил Юрия Шафранника, а потом и Леонида Рокецкого относиться к вузам по-другому – и в тяжелые 90-е годы мы открыли в регионе несколько вузов и филиалов вузов. Я понимал, что могу поддержать университеты и институты, сделать так, чтобы они были на плаву в это непростое время, развивались. 

В новом статусе к вопросам, связанным с развитием образования, добавились здравоохранение, культура и другие. 

Как пединститут Вас отпускал? 

- Так и отпускал, предатель, говорили. Тяжело было уходить, конечно. 

После того, как Вы покинули пединститут, вуз ведь еще много лет развивался по тому направлению, которое Вы задали? 

- Да, и это все благодаря моим единомышленникам, коллегам, которые остались в пединституте. Главную роль здесь сыграли Нина Васильевна Промоторова, Тамара Васильевна Коршун, Сергей Яковенко. 

Покидая вуз, я предлагал возглавить его Нине Промоторовой. Она была прекрасно подготовлена, ее официально признали лучшим проректором по учебной работе пединститутов Российской Федерации. Будучи тоболячкой, она работала в пединституте еще до моего прихода, прекрасно знала всю специфику, душой болела за наш вуз. Нина Васильевна была моим ближайшим соратником, спасибо ей большое за все. Но, к сожалению, она категорически отказалась стать ректором. 

Я предложил возглавить вуз Анатолию Карпову, но он проработал лишь год и уехал обратно в Нижневартовск. И вуз возглавил Сережа Яковенко, мой студент и воспитанник. И Сергей Степанович Яковенко стал очень сильным ректором. Он был очень хорошим, порядочным человеком. Ему удалось не только сохранить дух нашего пединститута, но дать дополнительный импульс его развитию. Это большая трагедия, что он ушел из жизни так рано. Если бы он возглавлял вуз и сейчас, у нашего пединститута все могло бы сложиться более удачно. Сергей не дал бы развиться многим негативным процессам, сохранил бы кадры, укрепил бы материальную базу. 

Сергей Слинкин, возглавлявший вуз после этого, тоже мой студент. Но ему, к сожалению, вуз сохранить не удалось. 

Получается, что Тобольский пединститут стал драйвером педагогического образования Тюменской области, Ямала и Югры? 

- Да, так и было. На юг Тюменской области, на Ишимскую зону, конечно, оказывал влияние Ишимский педагогический институт, его выпускники трудились и трудятся в разных отраслях экономики и социальной сферы той территории. Ишимский пединститут выпускал всегда очень сильных математиков. 

Остальная часть Тюменской области и северные автономные округа – это, конечно, выпускники Тобольского педагогического института. На протяжении всей своей профессиональной жизни я регулярно с ними взаимодействую – они возглавляют школы, трудятся учителями, работают на севере и на юге Тюменской области. На протяжении многих лет меня избирали депутатом Госдумы РФ, я депутат Тюменской областной думы второго, четвертого, пятого и шестого созывов. 

Мои избиратели доверяют мне, среди них и выпускники Тобольского пединститута, я чувствую их поддержку и одобрение моей депутатской работы. Среди данных мне наказов избирателей – строительство новой школы в микрорайоне Казарово Тюмени. Это школа с национальным компонентом, часть ее педагогов – выпускники русско-татарского отделения филологического факультета Тобольского пединститута. В сентябре новая школа открылась, это современное здание на тысячу человек. 

Еще один мой депутатский наказ – строительство школы в селе Горнослинкино Уватского района, сейчас там завершаются внутренние отделочные работы, до конца года она должна принять ребят. 

Каково ощущать себя создателем такой мощной педагогической школы? 

- Я очень горжусь выпускниками Тобольского педагогического института. Они работают не только в школах, но и на предприятиях, в различных организациях, в бизнесе, органах власти, СМИ не только нашей области, но и всей страны, многие разлетелись по миру….Все эти ребята получили не только серьезную академическую базу, но и практические навыки, умение работать с людьми. 

Вы не жалеете, что не все Ваши выпускники работают в школах? 

- Да нет. Жизнь по-разному складывается – не все работают по специальности, указанной в дипломе. Еще в советское время много выпускников ТГПИ, толковых физиков, трудилось на тобольском нефтехимкомбинате. И сейчас эта тенденция сохраняется. 

Конечно, я ратую за возвращение обязательного распределения в наших вузах, иначе мы можем столкнуться с плачевной ситуацией, когда выпускники педагогических и медицинских вузов просто не будут работать по специальности, и уж точно никогда не поедут на село. А по распределению они хотя бы на три года, да приедут, а может, и прикипят, семью создадут, и останутся. И президент неоднократно говорил о необходимости введения распределения, и мы в Госдуме поднимали эту проблему, пытались провести закон об обязательном распределении, но нас тогда не поддержали. 

Я считаю, что для тех, кто учится на бюджете, распределение нужно ввести обязательно. Государство вас выучило – будьте добры отработайте хотя бы три года. Разумеется, при этом нужно давать подъемные и предоставлять жилье. 

Тобольский пединститут на протяжении нескольких десятилетий был главным научным центром города, ведущим интеллектуальным градообразующим звеном. Как Вам удалось этого достичь? Как Вы смогли создать в провинциальном вузе такую серьезную образовательную и исследовательскую среду? 

- У меня была идея фикс – сделать так, чтобы студент Тобольского пединститута не чувствовал себя студентом провинциального вуза и жителем провинциального города. Высшее учебное заведение ни при каких обстоятельствах не должно быть провинциальным, где бы оно не находилось! Никогда! Иначе не будет никакого развития, атмосфере исследований, творчества и исканий негде будет формироваться. И мои соратники разделяли мое мнение и поддерживали в стремлении развивать наш пединститут. 

Мы просто ежедневно делали все, чтобы вуз развивался, чтобы читать лекции приезжали лучшие преподаватели, чтобы студенты могли полноценно вести исследовательскую работу, чтобы в нашем вузе защищались диссертации, чтобы студенты могли заниматься творчеством. На имя Тобольского пединститута работала и слава наших выпускников. 

К сожалению, не всем российским вузам удалось избежать местечковости. А Тобольскому пединституту это удалось – у нас была не только серьезная образовательная база, - а мы давали крепкое, классическое образование, но и яркая и интересная студенческая жизнь. Когда наша команда начала постоянно обыгрывать всех в областных соревнованиях КВН и на студенческих веснах – многие в Тюмени даже возмущались – вы подсуживаете что ли этому Тобольску? А ребята делали потрясающие номера, выступали великолепно! 

Конечно, в этом была заслуга не только самих студентов, но и педагогического коллектива, на очень высоком уровне у нас была поставлена воспитательная работа – в вузе постоянно проходили сильнейшие творческие состязания среди факультетов – «Студенческая весна», «А ну-ка, первокурсник!», концерты, фестивали, научные и спортивные олимпиады. А какие концерты мы проводили на сцене Тобольского драматического театра! Сколько было восторга, эмоций, слез и переживаний… 

Я глубоко убежден, что воспитательная работа необходима в любом вузе, а в педагогическом - она должна быть обязательно. Студент пришел не только учиться и получать высшее образование, но и состояться как всесторонне развитая личность, как профессионал. Ребятишки будут любить и ценить учителя не только за то, что он будет хорошо преподавать русский язык или химию, но и за то, что он может сходить с ними в поход или организовать художественную самодеятельность. И в педагогическом коллективе это тоже очень ценится. 

Учитель в школе – человек всесторонне развитый, глубокий, поэтому в педвузе очень важно развивать все внеучебные направления. Во времена моего студенчества в пединституте был свой театр, мы серьезные пьесы ставили. 

Как Вы оцениваете объединение Тобольского пединститута с Тюменским государственным университетом? 

- Я не поддерживаю объединение ТГПИ с ТюмГУ. Это было не продуманное решение. Подготовка учителей имеет специфические особенности, и готовить их в классическом вузе, где занимаются фундаментальными исследованиями, неправильно. Занимаясь подготовкой учителей, нужно отказаться от других направлений, потому что это очень тяжелая задача – готовить педагогические кадры. 

Не совсем логичным является и тот факт, что педагогические вузы и учреждения среднего образования (школы и детские сады) находятся сегодня в ведении разных федеральных министерств. Педвузы курирует Министерство высшего образования, а школы – Министерство просвещения. Раньше всеми этими вопросами занималось Министерство просвещения, и это было правильно - студентов учили уже исходя из разработанных для школ стандартов образования. К кому кадры идут, там и должно быть учебное заведение. И когда один министр будет отвечать за подготовку кадров и за дальнейшую работу этих кадров – все пойдет своим чередом. Сегодняшняя система, конечно, неправильна. 

На мой взгляд, Тобольский педагогический институт вновь должен стать самостоятельным учебным заведением. К сожалению, вуз с потрясающей историей превращается в какое-то среднее учебное заведение: вместо того, чтобы увеличить прием абитуриентов – его уменьшают, магистратуру открыть не дают, выпускают бакалавров, многие факультеты объединили. При этом дефицит педагогических кадров в регионе не уменьшается. Больно мне очень за этим наблюдать. 

Каким Вы видите будущее Тобольского пединститута? Каким он должен стать при идеальном развитии событий? 

- Пединститут должен быть: во-первых, самостоятельным учебным заведением, во-вторых, вернуть себе позиции самого старейшего педагогического вуза в большой Тюменской области. Я убежден, что коллектив вуза сохранил здоровые амбиции и силы, чтобы не просто вернуть себе былую славу, но и развиваться дальше. Но для этого нужна самостоятельность. И тогда он сможет вновь играть ведущую образовательную роль в регионе. В противном случае - ничего кроме стагнации наш вуз не ждет. 

Многим педвузам удалось сохранить самостоятельность. Нижневартовский государственный университет – хороший, крепкий вуз, выросший из филиала нашего пединститута. Они, став университетом, сначала все педагогические специальности извели, а сейчас возвращают. И это правильно, ведь если учителей физики не будет, кто будет готовить будущих инженеров? 

В Сургуте хороший педагогический университет, отличная образовательная и материальная база. Ректор у них молодец - ездила отстаивать самостоятельные позиции вуза в Москву, в министерство образования. Хотя над университетом тоже сначала висел дамоклов меч – долго не давали лицензию. Минвузу пединституты не нужны. 

Вот Ольга Васильева, экс-министр просвещения правильно сказала – педагогические вузы должны быть самостоятельными, отдельными учебными заведениями. И все постепенно бы наладилось. Но ничего не произошло, педвузы остались в подчинении Министерства высшего образования и науки. 

Тобольский пединститут – уникальное социальное явление, из него вышли талантливые, успешные, ответственные люди, большие профессионалы. Когда мы отмечали столетие нашего вуза, весь зал встал, приветствуя меня аплодисментами. Но хлопали они не столько мне, сколько нашему знаменитому институту, той среде, которая нас всех воспитала и дала прочную профессиональную основу. Я уверен, тобольский пединститут может вернуть себе былую славу. И я верю, что так и будет.

Беседовала Юлия Бурова