Вечный комсомолец Генадий Шмаль
В минувшую субботу своё 85-летие отметил Генадий Шмаль. В советском прошлом — лидер тюменской комсомолии, партийный деятель, замминистра. Ныне — практически бессменный президент Союза нефтегазопромышленников России.
Может сложиться впечатление, что нашего героя словно кто-то вёл по жизни. Само имя Генадий (именно так — с одной «н», как записали при рождении) выделяло его из числа тёзок. В начале нулевых президенту страны, чтобы избежать неразберихи, пришлось даже издавать специальный указ. Поскольку в предыдущем указе «О дополнительном ежемесячном материальном обеспечении лиц, замещавших должности первых заместителей и заместителей министров Союза ССР», «н» было две…
«Где эта Тюмень — не знаю»
Генадий Шмаль сделал себя сам. Пятый ребёнок в многодетной крестьянской семье. Отец — директор совхоза, мама — агроном. После пятого класса наравне со взрослыми убирал урожай и косил сено, а после седьмого работал на комбайне — сначала штурвальным у старшего брата, потом самостоятельно. Из всех профессий выбрал самую огненную — металлурга. О них тогда снимали фильмы и писали книги. В Уральском политехе усердным трудом не только зарабатывал себе повышенную стипендию, но и находил время на обстоятельные занятия классической борьбой и… бальными танцами. Чтобы не ударить перед девчатами в грязь лицом.
Генадий едва прошёл закалку на титаномагниевом комбинате в Березниках, как его — молодого инженера, комсорга комбината, призёра первенства СССР по борьбе — уломали перейти на работу в горком ВЛКСМ. Здесь он быстро стал первым секретарём. А уже к 26 годам переехал в столицу — в центральный штаб «Комсомольского прожектора» при ЦК ВЛКСМ.
Через пару лет Борис Пастухов, секретарь ЦК ВЛКСМ, предложил «прожектористу» возглавить Тюменский обком. «Вот если в Пермь ехать, то хоть сегодня готов, а где эта Тюмень — не знаю», — с ходу отреагировал на предложение Генадий Шмаль. Но Пастухов убедил молодого да раннего: «Там очень интересные открытия и большие перспективы!» Эти слова оказались поистине пророческими.
19 января 1966-го Генадия Шмаля избрали первым секретарём Тюменского обкома ВЛКСМ. Ему тогда было 28. И с тех пор вся его жизнь, где бы он впоследствии ни трудился, неразрывно связана с Тюменью.
«Героев давать надо!»
В захолустной некогда Тюмени только разворачивалась невиданная по масштабам стройка. Геологи Юрия-Рауля Эрвье открыли в Западной Сибири более полусотни месторождений, включая легендарный Самотлор. В Тюмень пришёл нефтепровод из Шаима, а из Мегиона и Усть-Балыка чёрное золото вывозили наливными баржами на переработку в Омск. Виктор Муравленко и Алексей Барсуков формировали Главтюменнефтегаз и Главтюменнефтегазстрой.
— Была тогда поговорка, что комсомольцы — это те, что пьют как взрослые, а работают как дети, — вспоминает Генадий Шмаль. — Мы эту поговорку поломали. Нам повезло: когда мы только обсуждали идею шефства комсомола над тюменскими стройками, в Тюмени находился министр газовой промышленности СССР Алексей Кортунов. И Борис Щербина, первый секретарь обкома КПСС, пригласил его на нашу комсомольскую конференцию. И уже в марте 1967-го Кортунов подписал приказ о создании первого комсомольско-молодёжного строительного управления в составе «Шаимгазстроя». Ребятам доверили обустройство Пунгинского газового промысла. А вскоре появились комсомольско-молодёжные тресты «Севергазстрой» и «Тюменьгазмонтаж». Других таких в Стране Советов не было.
В Тюменскую область, оказавшуюся сплошной Всесоюзной ударной комсомольской стройкой, ежегодно со всей страны приезжали десятки тысяч молодых людей, не лишённых романтики. Стремившиеся в Сибирь за длинным рублём не выдерживали. Ведь первооткрывателям приходилось жить в палатках и балках среди тайги и бездорожья, создавая всё своими руками. Текучесть кадров из-за неустроенности быта и сурового климата превышала 60 процентов.
Генадий Шмаль вспоминает, как с тем же Алексеем Кортуновым зимой отправился к строителям. На улице далеко за сорок, парни в палатке греются возле буржуйки. Министр посмотрел на ребят и сказал: «Да вам только за то, что вы тут живёте, Героев давать надо, а вы ещё и работаете!»
В стране, где не хватало ни тракторов, ни цемента, запросы от тюменского штаба ударной комсомольской стройки исполнялись в приоритетном порядке. Когда возникали неразрешимые проблемы, в Москву посылали гонцов. И уже руководитель ЦК ВЛКСМ звонил в министерства с настоятельной просьбой — «принять представителей Тюмени и помочь» …
Под стенами кремля
— В 1971-м — после пяти лет в комсомоле — Борис Щербина направил меня в Тобольск первым секретарём горкома КПСС, — рассказывает Генадий Шмаль. — Интересный город, со своим менталитетом. Но поразительно неустроенный. Жена до сих пор вздрагивает, когда вспоминает Тобольск: температура в квартире зимой не поднималась выше 13 градусов, а холодная вода (горячей не было вовсе) подавалась 3-4 часа в сутки, и то ночью. Наливали ванну, отстаивали, там было много тины и чуть-чуть воды сверху. А видели бы вы автодороги, как мы ездили! Только на вездеходах, которые были в большом дефиците.
Новый руководитель попытался переломить ситуацию. При горкоме создали совет директоров. Организовали на постоянной основе встречи с тоболяками во дворах и на предприятиях. Но без нефтехимического комбината вряд ли удалось бы что-то кардинальным образом изменить в оказавшейся на отшибе древней столице всея Сибири.
К приезду Шмаля был утверждён лишь акт по выбору на берегу Иртыша «площадки для строительства нефтестабилизационного и нефтеперерабатывающего заводов, нефтехимического комбината и завода синтетического каучука» с базой стройиндустрии, ТЭЦ, железнодорожной станцией, сухогрузным и нефтеналивным портами.
— Потребовались колоссальные усилия горкома и обкома партии, профильного министерства, чтобы убедить высоких начальников в необходимости незамедлительного начала строительства комбината, — продолжает Генадий Шмаль. — В 1972-1973 годах мне неоднократно приходилось бывать в Москве для подготовки проекта постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР, без которого никто отмашки дать не мог. Помогло личное знакомство с председателем Совета по изучению производительных сил при Госплане СССР академиком Николаем Некрасовым, которого мы в комсомоле вместе с академиками Абелем Аганбегяном, Андреем Трофимуком, Женей Велиховым приглашали для участия в областных конференциях молодых учёных. Помог и Николай Байбаков. Они не только поддержали наши предложения, но и энергично включились в пробивание постановления.
Начальник штаба
В 1973 году Генадия Шмаля избрали вторым секретарём Тюменского обкома КПСС. Он курировал строительство и всю промышленность региона. Именно в это время активно осваивали Самотлор, обустраивали Медвежье, вводили первые мощности на Уренгое, скоростными методами прокладывали нефте- и газопроводы, железные дороги и ЛЭП, строили мощные ГРЭС. А заодно второму секретарю поручили возглавить штаб по возведению нефтехимкомбината.
В обкоме КПСС Генадий Шмаль отработал ровно пять поистине героических лет. Пока Борис Щербина, возглавивший Министерство строительства предприятий нефтяной и газовой промышленности СССР, не доверил своему ученику объединение «Сибкомплектмонтаж», специально созданное для ускоренного возведения нефтегазовых объектов комплектно-блочным методом.
— Как-то приезжает к нам Вениамин Дымшиц, зампред Совмина СССР, опытный строитель, — вспоминает Генадий Шмаль. — На дворе сентябрь, Богандинскую компрессорную станцию должны ввести в конце года, а там, кроме свай, нет ничего. Естественно, Вениамин Эммануилович начал выговаривать прибывшему с ним Борису Щербине. Тот обещает: «Введём станцию в срок!» Дымшиц головой покачал и уехал. А Щербина собирает нас: «Генадий, назначаю тебя ответственным за станцию». Я дневал и ночевал там. А в декабре станцию запустили. Щербина премировал меня двумя окладами. Жена впервые увидела такие деньги! Впоследствии мы ни разу ни один объект не завалили. Создали мощнейшую базу. Но главное — изменили саму технологию. Установки на Уренгое, затем и на Ямбурге собирали уже не россыпью, а в виде технологических блоков.
Вечный комсомолец Шмаль и здесь нередко шёл против писаных правил. Взял да построил для Заводоуковского опытного хозяйства крытый ток — чтобы зерно не мокло. Израсходовал 20 тонн профнастила… и чуть было не загремел по уголовной статье. Только после вмешательства Бориса Щербины генеральный директор отделался обычным выговором.
Здоровый энтузиазм
В 1982-м Генадий Шмаль становится заместителем министра Миннефтегазстроя СССР. В зоне ответственности — вся Западная Сибирь. Тут и жильё, и соцкультбыт, и промышленные объекты, и развитие собственной базы. Вдобавок ко всему Борис Щербина навесил на зама ещё и сельское хозяйство.
— Я проводил в командировках по 250 дней в году — в Уренгое, Сургуте, Надыме, Ямбурге, Когалыме, Ноябрьске, — подчёркивает собеседник. — При необходимости привлекал для работы в Тюменской области все наши структуры, независимо от того, где они находились: Ташкенте, Ашхабаде или Ереване. Газопровод Уренгой — Помары — Ужгород, например, при нормативном сроке строительства более 60 месяцев удалось проложить всего за полтора года. Да, это требовало усилий, круглосуточной работы, но справлялись. Был здоровый энтузиазм. Сейчас такого уже нет.
В декабре 1990-го глава Совета министров СССР Николай Рыжков подписал постановление об образовании на базе Миннефтегазстроя государственного концерна «Нефтегазстрой». Председателем правления назначили Генадия Шмаля. Правда, успех Виктора Черномырдина повторить ему так и не удалось. В новой России надолго забыли о строительстве трубопроводов и освоении месторождений.
В свои 85 Генадий Шмаль остаётся на боевом посту. Отстаивает интересы отрасли на посту президента Союза нефтегазопромышленников России. И года свои не считает…
Юрий Шафраник, председатель совета Союза нефтегазопромышленников России:
— О знаменитом Шмале я впервые услышал в стройотряде на железнодорожной станции «Юность Комсомольская». Тогда я был зелёным ещё студентом Тюменского «индуса», а Генадий Иосифович — первым секретарём Тюменского обкома комсомола. Кто мог представить, как тесно переплетутся наши судьбы!
Андрей Фатеев