Остались верны присяге
1 сентября 1991 года в Тюмень из Прибалтики был переброшен Рижский ОМОН. Власти нашего региона оказались единственными в стране, кто согласился принять поддержавший «путчистов» отряд.
«Парни выполнили приказ»
Юрий Шафраник, почётный гражданин Тюменской области и председатель Совета Союза нефтегазопромышленников России, возглавлявший в то время Тюменский областной совет народных депутатов, признаётся, что данное решение далось ему нелегко. Ведь сами они одними из первых 19 августа — в первый же день путча — на экстренном заседании совета безоговорочно осудили действия Государственного комитета по чрезвычайному положению, поддержав только избранного российского президента.
Председателю совета, ещё недавно возглавлявшему производственное объединение «Лангепаснефтегаз», стоило немалых усилий отстоять своих коллег нефтяных генералов, которые 19 августа на собрании по случаю создания нефтяной биржи в Нижневартовске невпопад заявили о поддержке ГКЧП. И тем самым спасти нефтяную отрасль от последовавших вскоре репрессий. Поскольку после подавления путча Борис Ельцин отстранил от исполнения обязанностей руководителей целого ряда краевых и областных Советов народных депутатов РСФСР («за поддержку антиконституционной деятельности»), приостановил деятельность коммунистической партии (с передачей всего её имущества Советам) и запретил выпуск газет, которые «вели активную кампанию клеветы против представителей законной власти». Начались аресты и возбуждение уголовных дел.
— Вместе с тем я прекрасно понимал, что бойцы Рижского ОМОНа 19 августа исполнили приказ министра внутренних дел СССР по восстановлению порядка в столице Латвийской Советской Социалистической Республики, разоружив спецназ национальных сил обороны, очистив от митингующих улицы и взяв под охрану важнейшие объекты, — подчёркивает Юрий Шафраник. — Очевидно, что если бы данный приказ они не выполнили, то их следовало наказать согласно требованиям действующего законодательства. Теперь же центральная власть просто не представляла, что делать дальше. Латвия, как и Россия, боролась за независимость. А омоновцы превратились в настолько проклятых изгоев, что вынуждены были вместе с семьями забаррикадироваться на своей базе. Из отряда милиции особого назначения создали жупел «гвардии тоталитаризма». Как будто в СССР не было ничего другого, что противодействовало бы победе демократии.
«Спасали разваливающуюся сверхдержаву»
Чеслав Млынник, тогдашний командир Рижского ОМОНа, рассказывает, что уже 21 августа к ним прибыла целая бригада, состоявшая из представителей Генеральной прокуратуры и КГБ СССР, во главе с заместителем министра внутренних дел СССР Виктором Карпочевым. Бойцам предложили продолжить службу в Латвии, приняв присягу республики. Но те отказались.
На следующий день, 22 августа, министр внутренних дел СССР генерал-полковник Борис Пуго покончил жизнь самоубийством. Когда-то он был председателем КГБ и первым секретарём ЦК коммунистической партии Латвийской ССР, а теперь выступил одним из организаторов ГКЧП, надеясь восстановить порядок в разваливающейся на глазах сверхдержаве.
Латвия требовала вывести «головорезов» из независимой республики. «Чёрным беретам», оказавшимся в осаде, предложили сдаться. Но они вновь ответили отказом. Дивизия внутренних войск МВД СССР сняла опальный отряд с котлового довольствия. А полку морской пехоты, базировавшемуся на другой стороне Даугавы, из Москвы поступил приказ разоружить ОМОН. Однако морские пехотинцы предупредили командование, что если кто-то попытается силой разоружить омоновцев, то они придут им на выручку. О таких же намерениях заявили командиры ещё нескольких воинских частей. Советская армия, дислоцирующаяся в Прибалтике, могла легко выйти из повиновения президента.
Тогда-то представители МВД СССР занялись поиском нового места дислокации Рижского ОМОНа. Но главы регионов не соглашались.
— Меня эта ситуация не просто задела, а заставила сделать твёрдый выбор, — заявляет Юрий Шафраник. — Людей надо было как минимум поблагодарить за то, что они в сложнейших условиях профессионально выполнили команду пусть и уходящего государства, присягу которому они давали. Я перезвонил в МВД и заявил о согласии принять отряд в полном составе.
Сродни войсковой операции
В конце августа отряд принял поступившее предложение о передислокации в Тюмень. И вот 1 сентября 1991-го Виктор Баранников, который будучи министром внутренних дел РСФСР в дни августовского путча занимался организацией противодействия ГКЧП, а теперь назначенный ещё и министром внутренних дел СССР, подписал соответствующее распоряжение.
— Сначала в Тюмень отправились шесть военно-транспортных Ил-76, затем ещё восемь, — отмечает полковник Чеслав Млынник. — Со мной в самолёте летели генералы МВД СССР Виктор Карпочев и Сергей Астафьев.
В аэропорту Рощино вчерашних рижан встречали Юрий Шафраник и полковник Вениамин Башарин, начальник управления внутренних дел Тюменского облисполкома. Передислокация была сродни серьёзной войсковой операции. Ведь за короткий промежуток времени предстояло принять и разгрузить четырнадцать тяжёлых самолётов с бойцами, их семьями, всем скарбом и автотехникой. К тому же носило всё это яркий политический характер.
— Мы ждём борты, а над Уралом — гроза, — воссоздаёт картину того дня Юрий Шафраник. — Их начали «разбрасывать» по разным аэродромам. Но омоновцы поставили условие: собрать всех в Тюмени. Наконец, сел первый самолёт, подрулил к зданию аэропорта. Оттуда выскакивают люди в камуфляже и берут борт в кольцо. Прибывшие были очень напряжены, потому что считали, что их посадят на какой-нибудь закрытый аэродром и как минимум всех арестуют. Когда поняли, что всё в порядке, обстановка разрядилась. Мы пожали друг другу руки, они остались встречать остальных, а я уехал по служебным делам.
В тот же день Виктор Ерин, первый заместитель министра внутренних дел РСФСР, подписал приказ о создании отряда милиции особого назначения при УВД Тюменского облисполкома — «за счёт численности расформированного Рижского ОМОНа».
«Предательство интересов государства»
124 бойца с семьями разместили на Верхнем Бору — в пионерском лагере «Юный дзержинец».
— Через пару дней я встретился с коллективом отряда, — продолжает Юрий Шафраник. — Что я должен был сказать этим мужикам? Сказал то, что думал: понимаю их роль, а как представитель власти благодарю за выполнение приказа. Судьба, сказал я, сложилась так, что вы попали под политический заказ. Вас, по сути дела, просто использовали. Теперь вы в Тюмени. Как первое лицо области я утверждаю, что вы нужны нам для наведения и поддержания порядка. Таковы ваши профессиональные обязанности. Вас никто и никогда не будет использовать в политических целях. Пообещал решить жилищные и прочие бытовые проблемы. И сдержал своё слово.
Впрочем, как повествует в своей книге «Тюмень в законе» историк-краевед Александр Петрушин, душевной сумятицей и бытовой неустроенностью вчерашних рижских омоновцев вскоре воспользовались новые политические авантюристы. Они склонили некоторых из них к тайному перемещению из Тюмени в провозгласившее независимость Приднестровье, чтобы с этого плацдарма развернуть борьбу за сохранение СССР и реставрацию советской власти в бывших союзных республиках.
В конце сентября четырёх вооружённых бойцов, направлявшихся в Тирасполь, задержали на территории Башкирии. А 8 октября 1991-го в Сургуте, в кабинете начальника городского управления внутренних дел латвийские полицейские арестовали и вывезли в Ригу заместителя командира ОМОНа Сергея Парфёнова. У латышей, приехавших в Тюмень за омоновцами, на руках было письмо из российской генпрокуратуры с требованием ко всем властям оказывать всяческое содействие и помощь.
Чеслав Млынник, узнав о задержании, скрылся из расположения отряда. Как потом стало известно, ордер на арест Парфёнова и Млынника, с ведома Бориса Ельцина, санкционировали генеральный прокурор Валентин Степанков и министр внутренних дел РСФСР Андрей Дунаев.
— Узнав об аресте, я начал обзванивать российское и союзное руководство, — говорит Юрий Шафраник, назначенный к тому времени главой администрации Тюменской области. — Это было поистине чрезвычайное происшествие. Ведь Латвия объявила себя независимым государством! Так как же можно позволять такое иностранцам?! Но самое невероятное для меня заключалось в том, что наши руководители из центральных правоохранительных органов не просто разрешили прибалтам арестовать Парфёнова! Сотрудники аппарата МВД СССР оказывали им содействие при задержании. Меня поддержал лишь Олег Лобов, исполнявший обязанности председателя Совета министров РСФСР. Правда, когда он подключился, было поздно: прибалты уже пересекли российскую границу. Жаль, не было следствия по этому делу. По сути, произошло предательство интересов государства.
Латвийский суд «военного преступника» Сергея Парфёнова приговорил к четырём годам тюремного заключения. С подачи Олега Лобова, ставшего секретарём Совета безопасности РФ, Борис Ельцин договорился с руководством Латвии о выдаче осуждённого россиянина. В августе 1993-го Сергея из Риги доставили в СИЗО города Великие Луки, где ему вручили Указ Президента РФ о помиловании. После чего он прилетел в Тюмень. У трапа самолёта его встречал почётный караул ОМОНа.
Все те, кто был причастен к аресту и заключению Парфёнова, погибли. Судья Янис Лаукрозе, например, был застрелен у подъезда своего дома в Риге. При странных обстоятельствах умерла и следователь прокуратуры Вилма Упмаце.
А Чеслав Млынник выступил соучредителем народно-освободительного движения «Наши», участвовал в боевых действиях на территории Приднестровья, Абхазии, Южной Осетии. Осенью 1993-го — во время разгона Съезда народных депутатов и Верховного Совета Российской Федерации — защищал Белый дом. В январе 1994-го был арестован по обвинению в незаконном ношении оружия. В октябре того же года его приговорили к лишению свободы на срок, равный фактически отбытому в предварительном заключении, и освободили в зале суда.
«К счастью, обошлось без крови»
— Большинство же рижских омоновцев акклиматизировались в Тюмени, — резюмирует Юрий Шафраник. — Они сыграли важную роль в разруливании чрезвычайной ситуации в Нягани. На стыке 1991–1992 годов там начались погромы домов выходцев с Кавказа. Толпа озверела — избиения, грабежи… Я приказал послать туда омоновцев, понимая, что беру на себя огромную ответственность. Если не удастся обойтись без крови, в некоторых головах вполне может возникнуть «логическая» цепочка: Рижский ОМОН — Шафраник — кровь… К счастью, обошлось без крови, порядок был восстановлен быстро, стоило дать автоматную очередь над головами разбушевавшейся толпы. Люди залегли, а после второй очереди обратились в бегство. Толпа рассеялась. За сутки в городе был восстановлен полный порядок. Вся эта ситуация с Рижским ОМОНом ещё раз убедила меня в том, как высока ответственность руководителя за людей, которым в силу своего должностного положения отдаёшь приказы.
Состав Тюменского ОМОНа давно уже обновился. Но и сегодня его бойцы продолжают участвовать практически во всех контртеррористических операциях в горячих точках страны. А в «мирное время» осуществляют охрану общественного порядка и ведут борьбу с преступностью в родной теперь Тюменской области.
Андрей Фатеев