«В Ираке мы обязаны быть первыми».

Ю. Шафраник, назначенный в апреле 1997 г. председателем правления Центральной топ­ливной компании, изучил нефтегазовый ком­плекс вдоль и поперек. Его пребывание на посту главы Минтопэнерго было самым про­должительным за всю недолгую историю этого ведомства - свыше трех с половиной лет -и ознаменовалось серьезными подвиж­ками в стратегии развития российской топ­ливной отрасли.

Одной из них стало заключение соглашения о российско-иракском сотрудничестве в об­ласти ТЭКа в апреле 1995 г., которое подпи­сали руководители энергетических ве­домств двух стран Сафа Хади Джавад аль-Хабуби и Ю. Шафраник. Тогда же россий­ский министр встретился с иракским лиде­ром Саддамом Хусейном и вице-премьером Ирака Тариком Азизом. Так что разговор корреспондента "Интерфакс - АиФ" с Ю. ШАФРАНИКОМ не случайно коснулся именно этой страны.

Юрий Константинович, сегодня Ирак привлекает внимание нефтяных компаний многих стран мира. Каково, на ваш взгляд, значение иракского рынка для России?

Еще несколько лет назад России первой и единственной удалось под­писать межправительственное согла­шение об участии отечественных предприятий в иракских нефтяных проектах. Это был гигантский про­рыв, который восемь месяцев назад был, наконец, подкреплен весомыми контрактами "ЛУКОЙЛа", "Роснефти" и "Зарубежнефти". Ирак, безусловно, чрезвычайно важен для России, хотя отношения с ним достаточно сложны.

Во-первых, до сих пор существует режим санкций Совета безопасности ООН. Санкции не просто жестки, они жестоки. Многие воспринимают бло­каду этой страны как нечто абстракт­ное, не задумываясь, что, наказав Ирак-агрессора, на колени поставили прежде всего его народ. Прошедшие семь лет блокады – это очень серьез­ное наказание, и в принципе надо выходить на какие-то более гибкие подходы к проблеме.

Во-вторых, иракский долг России составляет около семи миллиардов долларов. Представляете - мы выпра­шиваем по полмиллиарда у между­народных финансовых институтов, имея семь миллиардов, заморожен­ных в Ираке. Отмена санкций даст возможность если не за полгода, то за год вернуть эти средства нефтью.

Наконец, в-третьих, большие неф­тяные запасы Ирака возбуждают ап­петит мировых нефтяных лидеров. Смягчение санкций откроет Ирак не только для России, но и для наших конкурентов. Под угрозой могут ока­заться отечественные инвестиции, ведь с 60-х годов сначала СССР, а за­тем Россия вложили в Ирак колос­сальные средства. Чтобы наши нацио­нальные интересы не пострадали, не­обходимо вести серьезную предвари­тельную подготовку. Мы обязаны быть в Ираке первыми.

Можно ли расценить заклю­чение контрактов с Ираком как нарушение пока еще действую­щих международных санкций?

В контрактах записана сущест­венная оговорка - их условия начнут выполняться только после снятия санкций. Работать на иракском рынке можно и сегодня. Однако экспорт нефти за пределы страны запрещен, да и международные финансовые институты ни за что не предоставят инвестиции. Вкладывать же средства в развитие внутреннего рынка, голод­ного и безденежного, все равно что выбрасывать их на ветер.

Какова расстановка сил на нефтяном рынке Ирака?

Главные конкуренты России - Франция и США. Крупнейшие компа­нии этих стран если и не присутствуют на рынке, то. уж как минимум при­сматриваются к нему.

До сих пор мы обгоняли и фран­цузов, и американцев по глубине проникновения на иракский рынок. Залогом тому служила грамотная по­литика российских МИДа, Минтоп­энерго и других госорганов.

Вы не могли бы чуть подроб­нее прокомментировать заклю­ченные контракты?

Несколько контрактов "Роснеф­ти" и "ЛУКОЙЛа" по продаже ирак­ской нефти на мировом рынке носят чисто гуманитарный характер. В дру­гих проектах речь идет о ежегодной совместной добыче на условиях раз­дела продукции десятков миллионов тонн сырья. Это прекрасные проекты, о которых можно только мечтать. На основных иракских месторождениях, которые уже разведаны, например, Румейла или Курна - запасы нефти ог­ромны, а добыча по эффективности сравнима, скажем, с нашими самотлорскими.

Разговоры о том, что, мол, стоит ли вкладывать деньги в Ирак, когда стоят неосвоенные российские место­рождения, я считаю чистой воды по­литиканством. Мы обязаны работать в Ираке, Иране, во Вьетнаме, в других нефтеносных странах, чтобы защи­тить уже вложенные в эти страны деньги и не потерять перспектив.

Основные контракты с Ира­ком заключены на условиях раз­дела продукции. Насколько этот способ освоения недр, на ваш взгляд, оправдан?

При сбалансированной налого­вой системе и стабильном государст­ве раздел продукции – это нонсенс. Но в условиях экономического кризи­са подобные соглашения обеспечива­ют некоторый позитивный сдвиг.

Вспомните: когда в России был принят Закон "О СРП" (кстати, я был одним из его инициаторов), в качест­ве пробного шара были выбраны са­халинские месторождения нефти и газа, на разработку которых у госу­дарства на тот момент не было средств. Сейчас в регионе резко ожи­вилась экономика, туда пошли инве­стиции... Другой пример - Самотлор. Государство "выкачало" из него 200 млрд. долл., а сейчас не может найти денег на реконструкцию. Конечно, при таком раскладе единственный шанс Самотлора - раздел продукции. Однако повально применять эти ус­ловия опасно, особенно для новых месторождений.

В Ираке сегодня жесточайший кризис. Так что в том, что руководст­во страны прибегло к разделу про­дукции, я не вижу ничего странного. Российским компаниям это выгодно.

Как вам видится будущее присутствия компании "Роснефть" на иракском рынке исхо­дя из перспектив ее ближайшей приватизации?

Для меня это больной вопрос, поскольку "Роснефть", согласно кон­цепции развития и управления неф­тегазовым комплексом, которую мы разработали и в соответствии с кото­рой реформировали отрасль в 1993 -1994 гг., задумывалась как стержень российской нефтяной индустрии. Она исполняет функцию представления государства в соглашениях по разде­лу продукции во всех без исключе­ния проектах. Компания осуществля­ет финансирование отраслевой нау­ки. "Роснефть" является координато­ром каспийских, сахалинских, тима-но-печорских проектов. Это лишь краткий перечень ее важнейших за­дач.

Так что возникает вопрос - как быть со всеми этими функциями? Мы их продадим вместе с компанией? В таком случае даже трудно предста­вить, сколь огромные средства при­дется заплатить будущему хозяину.

Кроме того, продажа таких компа­ний, как "Роснефть", должна предва­ряться целенаправленными поиска­ми стратегического партнера, кото­рый занялся бы привлечением инве­стиций, а не спекулятивными опера­циями. Помимо этого, целесообраз­нее было бы продавать акции компа­нии малыми пакетами, оценивая их котировку и отслеживая расстановку сил в отрасли.

Мы же положились на аукционы, выставив на них сразу огромные паке­ты акций. Нигде в мире такого нет. Значит, мы опять пытаемся идти "са­мобытным российским путем".

Беседовал Всеволод СЕМЕНЦОВ